В тени шелковицы

С первого же дня совместной жизни на бывшей водяной мельнице обе женщины — сестра Иолана и жена Имриха Мария раздражали друг друга. Старшая упрекала младшую — зачем та не осталась в родительском доме, а перебралась после свадьбы сюда, где обе каморки и без того были набиты донельзя. К тому же она завидовала ее молодости, нежной коже, стройной фигуре, крепкой груди. Еще совсем недавно и она была такой же, а сейчас? После четвертого ребенка не узнать стало прежнюю Иоланку, какой была она пять-шесть лет назад. Однако больше всего распаляло ее то, что и Штефан явно отдавал преимущество молодой женщине, появившейся в доме. Муж не раз дольше, чем хотелось бы Иолане, задерживал взгляд на Марии, а то и заигрывал, дрянь такая, и тогда уж Иоланка выходила из себя.

Поначалу Мария смиренно сносила ворчню Иоланки, которая ей не нравилась. Даже взялась было объяснять, что у них дома, в поселке над рекой, места и того меньше, чем тут, на хуторе. Отец с матерью, четверо братьев да малые ребята, больная бабушка, которую душил кашель, им с Имро негде было б и постель постелить, тут-то куда лучше.

Но злая на язык Иолана не намерена была сглаживать острые углы, скорее наоборот. Прошло немного времени, и нервы Марии не выдержали, она не стала спускать Иолане ежедневные придирки, и тут началось такое, что только держись!

Положение обострилось, выхода не было видно. Размолвка между женщинами ухудшила и отношения Имриха со Штефаном, они ограничили общение до самого необходимого и вскоре настолько привыкли быть друг с другом сдержанно-холодными, что, бывая вместе на людях, почти не разговаривали, и окружающие не без оснований полагали, что они, как и жены их, меж собой в ссоре.

Год спустя после начала такой вот совместной жизни, немного не дотянув до 75-ти, умер старый Бенё.

Освободилась кровать в углу и его место за столом, тем не менее никто не спешил их занять. Траур немного образумил и женщин. Они по-прежнему не очень-то ладили, но по крайней мере больше помалкивали и не нападали одна на другую, будто осы.

Старика отца, который незаметно бродил между ними, стараясь никому не помешать, сразу, как ни странно, всем вдруг стало недоставать. Хатенка, по-прежнему переполненная, словно бы раздвинула свои стены, из нее повеяло необычной пустотой и унынием, которое угнетало их дольше, чем ожидали посторонние.

В начале осени того года, что умер отец, Штефану удалось то, чего он давно добивался.

Как-то воскресным утром, едва дети, одевшись, выбежали во двор, Штефан обратился к Имро:

— Есть у тебя время? Поговорить надо.

Сперва Имро насторожился, предположив, что между женщинами опять нелады, но, увидев отличное настроение Штефана, с нетерпением стал ждать, чем его порадует шурин.

— Ну что, есть время? — с усмешкой повторил Штефан.

— Есть, конечно.

— Садись, поговорим спокойно, — указал Штефан на лавку. — Или, знаешь что, позови и Марию.

— Марию? Зачем?

— Дело серьезное, пускай и она будет с нами. А я схожу за Иоланой. — И он вышел в комнату за женой.

Когда все они вчетвером уселись в кухне за стол, Штефан начал:

— Дальше так жить невозможно. Со временем и вас станет больше, опять же, глядишь, и у нас прибавление состоится, вот и надо думать наперед. — Он посмотрел на Имро, искоса взглянул на Марию и, видя, что они слушают его внимательно, продолжал: — Тут места — для одной семьи, либо вашей, либо нашей, иначе толку не будет…

— Опять начинаете. — Мария вскочила, от сдерживаемого плача у нее скривился рот.

— Знаю, знаю, — утишил ее Штефан. — Вам деваться некуда, но я думал и про вас, — выговорил он наконец. — Вам никуда не придется уходить. Уйдем мы.

Мария с мужем переглянулись и разом воскликнули:

— Куда же?

Иолана усмехнулась, улыбнулся и муж и нарочно помолчал, оттягивая ответ, а насладившись изумлением молодой пары, пояснил:

— Мы переселяемся в имение, я получил место батрака от нового управляющего.

— Нам дадут комнату и кухню, будем за свиноматками ходить, — перебила его Иолана.

— Мне повезло, желающих было много, уж и не знаю, кого благодарить за такое счастье, — чистосердечно признался Штефан.

— Желаю тебе счастья, вправду желаю! — воскликнул Имрих.

— И я рада, что вам повезло, — открыто улыбнулась Мария.

— Какая бы ни была плата, все ж лучше, чем ничего. А главное — получаешь ее постоянно, это мне больше всего нравится, — радостно сообщила Иолана.

— И то правда, у меня постоянного заработка сроду не было, думаю, теперь мы лучше заживем, — сказал Штефан.

Все умолкли. Со двора на кухню доносился крик детей. Младшая девочка жалобно плакала.

Иолана встала, подошла к дверям и прикрикнула на сына:

— Чего она орет? Смотри, чтоб куда не залезла, и поиграй с ней.

— Только нам и о другом надо договориться, — продолжал Штефан, как только Иолана снова села на лавку. — Надо нам оформить имущественные права на эту хату.

— Как это оформить? — спросил Имрих.

— Вам останется хата и огород, мы тут жить не будем, — сказал Штефан.

— Теперь нам это ни к чему, — веско произнесла Иолана.