В тесных объятиях традиции. Патриархат и война

Вдруг к нам в палату ворвался наш Бакинский сосед, он сказал в деревне пошёл слух, что прибыла новая роженица из Баку, а зовут её Элина. Он тут же примчался, посмотреть не его ли это соседка. Как оказалось, она самая и есть. Как бы извиняясь и стесняясь сказал, что не богат, но может потопить печь и сейчас же вырубит близстоящее дерево. Слёзы радости навернулись на глаза. А то ведь мало того, что голодно, ещё и холод стоял собачий. Мы сидели в пальто, укутавшись в одеяло. Эта марфуша, по другому её не назовёшь разрумянилась и ещё пуще прежнего стала пожирать содержимое авоськи. На следующий день, сидя у себя на койке, я услышала до боли родные голоса Мамы и Эриты. Казалось, они звали меня: Элина — ты где?! Я подумала, ну всё, это уже глюки пошли из-за голода! Но на всякий случай я обернулась и посмотрела в окно. К моему безграничному счастью, это действительно были мои мама и сестра. От неожиданности я чуть было не выронила Захарика из рук. Мы долго стояли в обнимку заливаясь слезами, то ли от счастья, то ли от горя…

Долгожданный дождь

1992 г., село Спитакашен

Наконец-то, наконец-то мы дождались! Это великий день, потому что можно не ходить за водой на кладбище, можно стирать без мыла, а самое главное купаться. Уже давно нет шампуня, а дождевая вода волшебная. На улицу выносилась вся тара: бочки, вёдра, тазики, кружки. В этот день вся деревня стирает и конечно же купается. На следующий день мы выходили на улицу и хвастались пышными шевелюрами. Лучшее уже позади, природа-мать не часто балует дождём. Наступают будни. После стирки бесконечный день глажки. Потому что гладить приходится чугунным утюгом весившим 3–4 кг. Заправляем углём, который надо постоянно заменять более горячим. Силовая нагрузка неимоверная. После глажки ужасно ноют мышцы рук. Ну на этом проблемы не заканчиваются. Закончились дрова, а Сержик не пришёл, чтобы сделать заготовку дров на неделю. Не долго думая, я взяла топор и ушла в лес за дровами. В лесу я удивилась: «какие глупые люди, почему они рубят маленькие сучья, ведь можно срубить одно очень большое и не мучиться». Именно так я и поступила. Выбрала самое большое дерево, долбила более часа, а оно с места не сдвинулось. От пота потекла на глазах тушь, стало щипать глаза. Я заплакала от обиды, но продолжала упорно долбить. Тут подошёл ко мне добрый старичок и сказал: «Ты думаешь мы все дураки, что рубим маленькие деревья?!Такое дерево, которое выбрала ты, можно завалить только бензопилой „Дружба“».

Пока я прикидывала в уме, что такое «Дружба», старичок связал большую кучу дров и отдал мне. Я его поблагодарила и пошла домой, таща за собой тяжелый воз. В мыслях прокручивала преодоление подъема. С ним у меня всегда проблемы. Когда я хожу за водой (а вода находится на кладбище через лес), то перед тем, как сделать последний шаг на равнину, я теряю равновесие под тяжестью груза и кубарем качусь вниз вместе с пустыми ведрами. И так каждый раз. Нас с сестрой всегда удивляли деревенские жители. Как это им с такой легкостью удается и дрова рубить, и хлеб печь, и костер зажигать, причем с первого раза. Ни у меня, ни у сестры не получалось ничего из вышеперечисленного. А чтобы зажечь костер, мы портили ни одну дюжину спичек. А спички ценились на вес золото. Этого бесценного золота было много на дне сундука бабушки Аршалуйс, которая нас приютила на время войны. Когда наша благоверная уходила куда-нибудь, старшая сестра стояла на «атасе», а я бесстыдным образом вламывалась в её комнату и доставала с каждой коробочки по несколько спичек, затем аккуратно укладывала их на дно, чтобы ни в коем случае бабуля не догадалась о нашем вынужденном воровстве.

Свадьба

1989 г., город Мартуни