В тесных объятиях традиции. Патриархат и война

Зато с соседями по площадке у нас складывались всегда замечательные отношения. И когда жили по квартирам, и сейчас многие праздники, особенно Новый Год, отмечаем вместе. Мои родители говорят, что соседи — это самые близкие человеку люди и в прямом, и в переносном смысле. Вот и стараемся выстраивать отношения так, как строили бы с самыми близкими. Иногда сталкивались с глухой стеной недоверия и нежелания общаться, было и такое. Но со временем все улаживалось.

Особая тема — это дети и то, как сложились их отношения с окружающими. Старший мальчик имел некоторые проблемы вначале. В дошкольном возрасте носил в себе страхи, спрашивал меня, можно я буду говорить, что мы русские. Просил меня не говорить по-армянски. И я пыталась ему объяснить, что армянином быть это тоже очень хорошо. Сейчас другое дело. Больше не пытается скрыть свое происхождение. В школе учится почти на отлично, учителя довольны и поведением на уроках, и успехами в учебе. Недавно подрался в школе, „черномазым“ обозвали. Так школьный инспектор тут же хотела поставить его фамилию на учет в комиссии по делам несовершеннолетних. Наша первая учительница и классная руководительница кое-как отстояли его. Его любовь к первой учительнице тоже отдельная тема. У них это, кажется, обоюдно.

Для младшего сына, который родился здесь, все проходит гладко и безболезненно. Он так органично вжился в среду, что недавно сказал мне: „мам, скажи что-нибудь на своем“. В садике на прощальном утреннике с упоением слушал русские народные песни, обижался, что его не берут в танцевальную группу, где разучиваются русские народные танцы. Удивлялся, когда воспитательница сомневалась, надо ли ему фотографироваться в русском национальном костюме. Когда его спрашивают о национальности, он отвечает — родители армяне, я — русский.

Что касается нас, взрослых, не могу сказать пока, что мы полностью влились в здешнее общество. Но в моей семье естественно говорить от лица России, „болеть“ за российские спортивные команды, отождествлять себя с Россией. Я страшно переживала, когда с нашими спортсменами несправедливо обошлись на олимпиаде в США. Что касается языка, культуры, тут как раз барьера и нет, просто не было изначально. Ведь все мы, по сути дела, бывшие советские люди и это наше общее прошлое не выкинешь.

Мне хотелось бы еще сказать о том, какой ценой все эти „достижения“ удавались моему мужу. Безусловно, он прекрасный семьянин, все свое время и силы он посвящает нам. Он выкладывает это благополучие по кирпичику в ежедневном, методичном труде. Он азартный человек, я бы сказала, трудоголик — дневал и ночевал на месте своей работы. Поднимался рано утром и ложился за полночь. Мы тоже из-за его такого графика практически не развлекались, не отдыхали, в том смысле, что выехать куда-то с семьей на несколько дней. Нашими единственными развлечениями были дни рождения детей и наши, когда мы собирали за одним столом близких, друзей, соседей. Все остальное время он бывает максимально занят. Он также помогает своим родителям в Нагорном Карабахе, куда он ездил за все это время всего несколько раз. Для него всегда было особое удовлетворение в том, чтобы содержать нас, его семью, в полном достатке, чтобы его дети могли жить полноценной жизнью. Я, в свою очередь, занимаюсь детьми и домашним хозяйством. Так что культурной программой, учебой, родительскими собраниями полностью заправляю я. Однако, я все же скучаю по тем временам, когда хоть мы и жили в недостатке, но у нас было время для общения друг с другом, для выражения чувств.

Мы с мужем достаточно набожные люди, часто ходим в церковь, но никогда не ставим цели попасть именно в армянскую церковь, что на Яна Полуяна. Куда ближе, туда и ходим. Особенно полюбился Екатерининский собор. Там мы покрестили нашего старшего мальчика, армянская церковь тогда только строилась.