В тесных объятиях традиции. Патриархат и война

Так, своей жизнью Сатеник продемонстрировала нестандартное поведенческое решение, разрушая прежние устоявшиеся каноны и установки культуры. При этом на вербальном уровне, в смысле стиля языка и повествования, она демонстрирует и глубокую женскую идентичность (когда не пытается подражать и говорит на «своем» языке). Однако, согласно описанным выше ипостасям её поведения, выглядит так, что она в большей степени выступает (или вынуждена так выступать) как армянка, и в меньшей — как женщина. Другими словами, национальная идея, локально-патриотическая идентичность в ней возобладали, сметая на своем пути многие бытующие в культуре стереотипы. В борьбе идентичностей этническое самосознание победило в ущерб другим, но случилось это, когда терять было нечего. В связи с этим целесообразнее было бы не поляризовать эти идентичности, учитывая показанные взаимообусловленности, связанные с повседневностью. Выбор этого пути напрямую связан с ролевым кризисом, с обыденно-бытовым контекстом. Он позволил получить некоторые преимущества, но имел «издержки», завел женщину в «культурный» тупик. Национальная идея выглядит сильнее так называемого «материнского мышления»[247], но зачастую это стратегия для маргиналов, «выбившихся из колеи» в результате самых разных жизненных обстоятельств и причин. Декларируемый фактор прихода на войну, а впоследствии и в армию — национально-патриотический, но анализ их жизни дает другие итоги, как то: личный кризис, вплотную связанный с публичным в прежнем обществе, нереализованность в том обществе, маргинализация, непримиримый конфликт с традицией. Эти причины не очень красивые и с точки зрения армянского общества, возможно, поэтому они никогда не озвучиваются в публичной сфере. Если предположить, что социальное взаимодействие зависит от установления взаимопонимания условий взаимодействия (согласно идеям И. Гофмана[248]), то именно это понимание, возможно, побуждает Сатеник активизировать в связи с конкретными ситуациями различные свои статусы: традиционной женщины, матери, патриотки, воина, героини войны и др. В этой перспективе важное место занимают ее индивидуальные качества, способность лавировать и подстраиваться. (Особенно на фоне того негативного опыта, когда она уже однажды выбилась из правил общественной игры, не поняла условий социального взаимодействия). Сатеник благодарна своей свекрови за то, что та воспитала и выдала замуж ее дочерей. Она, оказавшись под прессом традиционных норм, понимает, что это был лучший выход для ее дочерей, которые вряд ли смогли бы составить «приличную» партию в браке, если бы воспитывались «непутевой» матерью. Таким образом, артикуляция этнической идентичности не просто не находится в конфликте с «материнским мышлением», наоборот, прямо продиктована интересами детей, их престижа и позиции в обществе. Она удалилась со сцены, но туда, откуда у нее был большой шанс вернуться и быть «на высоте», или не вернуться совсем и все равно быть «на высоте». События довоенной жизни Сатеник с неумолимостью подвели ее к той черте, за которой находятся маргиналы и изгои. Не смирившись с этой участью, Сатеник решительно выбрала опасную военную стезю. При этом подобно многим женщинам-воинам, она находится в состоянии самообмана, который заключается в том, что сам выбор жизненной стратегии — войны, говорит об утрате интереса к жизни. Самообман же заключается в том, что после войны она говорит о том, как боялась умереть. Тогда ей были нужны самооправдание и реабилитация в глазах своих детей пусть даже ценой собственной жизни. Теперь, когда Сатеник их получила, она готова обманывать себя. Но, кажется, это очень тонкий обман, обман, в который она сама верит. Тем не менее, выбрав именно эту жизненную стратегию, Сатеник сумела вновь обрести самоуважение и стимулы к жизни. Таким образом, я выступаю здесь с позиций теории о накоплении капиталов как основных видов социальной власти (П. Бурдье), когда служение национальной идее привело к извлечению «двойной прибыли» (имеется в виду социальная (символическая) прибыль, и позже по окончании войны и экономическая): восстановление утраченных позиций через служение интересам своего народа, самореализация. В результате к восьмому году своей службы в рядах карабахской армии, Сатеник добилась как признания своих детей (восстановление связей с дочерьми и их семьями, экономические вливания в пользу их семейного бюджета), так и общественного признания (что происходит в противоречивой параллельности с кризисом гендерной идентичности и житейско-бытовой критики поведения женщин-воинов и одновременно смягчает их).