В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать

Какие сложные расчеты стояли за «трестовской» игрой и в каком направлении она велась, видно из докладной записки В. А. Стырне, резюмирующей деятельность «Треста» в 1924 году:

В отношении группы Николая Николаевича была проделана работа в направлении того, как Трест переживает сейчас критический момент из-за недостатка средств и из-за провалов, которые произошли в результате усиления деятельности ГПУ. Кроме того, николаевской группе был послан ряд писем, где Трест высказывал свои опасения в связи с возможностью интервенционистских настроений в среде эмиграции, причем было указано, что эти разговоры заставляют ГПУ громить всевозможные организации, где часто попадаются и наши люди. В ответ на это соображение мы получили от некоторых групп вполне сочувствующие ответы. Проделанная в предыдущие месяцы работа по части разложения николаевской группы дала свои результаты. Дело в том, что мы усиленно настаивали на свидании Ник. Ник. с Врангелем, в надежде на то, что их формальное примирение внесет полный раскол, сами же мы сумеем остаться не только в стороне, но и сохранить хорошие отношения с расколовшейся группой и отдельными ее частями. После наших побудительных писем свидание это состоялось, примирение произошло, в результате Ник. Ник. подчиняет все офицерские союзы, Союз галлиполийцев и т. д. Врангель, Кутепов отходят от Ник. Ник. на второй план, это вызывает недовольство среди офицерских союзов. Врангель остается на своей прежней позиции и продолжает интриговать против Ник. Ник. Офицерские союзы в данное время, по сведениям, почерпнутым из разных источников, находятся в состоянии распада. Трест же продолжает переписываться и сохраняет прежние хорошие отношения и с Кутеповым, и с Ник. Ник., и с Врангелем. <…>

Чувствуя шаткость своего положения, Кутепов вызвал племянницу <Захарченко-Шульц> в Париж д ля своей поддержки, которая, конечно, внесет еще большую путаницу в создавшуюся обстановку, сумеет одновременно должным образом рекламировать Трест, и тем самым мы в Кутепове будем иметь еще более преданного нам человека, а в лице племянницы мы будем иметь такого человека, который будет всегда идти против интервенции, с другой стороны рекламировать Трест, и, кроме того, будет такой сотрудницей, которая выполнит любое наше поручение с полной готовностью и с абсолютной точностью…[96]

Стырне с излишней самоуверенностью полагал, что Кутепов, благодаря проводимой интриге, находится под полным контролем московских инстанций. По свидетельству С. Л. Войцеховского, еще осенью 1924 года Кутепов выражал ему подозрения относительно чекистской провокации в «Тресте»: