В толще воды

Стен позволил ему остаться, хотя болезнь глаз совершенно очевидно развивалась. Карстен стал носить на работе очки с толстыми линзами. И тут поступило предложение, от которого он не смог отказаться.

Se vende.

Продается вилла над ульями.

Вилла с огромной террасой.

Слежка за ♂ и ♀ в глубине страны. Тошнота при виде их близости. Предательство. Как можно дать браку срок всего в три месяца? Теперь открылись новые возможности. ♀ станет его глазами. А ♂ умрет.

Любить и ненавидеть одновременно – как такое вообще возможно? Желание быть рядом и вместе с тем навредить. Отравить. Насколько больным должен быть человек, чтобы испытывать такие противоречивые чувства?

Вдруг что-то произошло. Изменение настроения, вырвавшее его из мрачных мыслей и пригвоздившее к полу гостиничного номера.

Красная точка на мониторе начала перемещаться, медленно, но верно.

Карстен самодовольно улыбнулся. Он все предусмотрел. Никаких неожиданностей. Все пойдет так, как он спланировал.

Никаких темных лошадок.

Все предопределено заранее.

Наверное, у него есть имя. Но он его никогда не слышал. Она вообще была неразговорчива. Хотя наверняка как-то его звали.

Наверняка у этого потрепанного плюшевого медвежонка было имя.

32

Воскресенье, 6 декабря, 17:02

Не успели они отъехать от Стокгольма, как погода переменилась. Еще во время переправы на пароме в Нюнесхамн мягкое морское солнышко скрылось за тучами, а через каких-то десять километров их старенькая машина попала в настоящий водоворот серо-коричневого мокрого снега. При таких погодных условиях им пришлось преодолеть медленно ползущее воскресное движение в городе, чтобы затем выехать на Е4 по направлению к Упсале. Когда автомобиль поравнялся с аэропортом, погода вновь изменилась. Температура внезапно опустилась до минус четырех, по обеим сторонам от дороги лежал плотный белый снег, а на каждом водоеме, который они проезжали, виднелась корка льда. Кроме того, после съезда на аэропорт движение стало не таким интенсивным, и можно было подумать о важных вещах.

Бергер сидел за рулем, а Блум с Аишей на заднем сиденье. Как всегда, она взяла с собой плюшевого мишку по имени Хагар.

– Значит, сначала едем в Готтсунду? – уточнил Бергер. – Думаешь, ты сможешь показать дорогу оттуда, Аиша?

– Я же сказала, что смогу, – ответила та.

– Это было давно, – возразил Бергер. – К тому же сейчас темно.

– Тогда тоже было темно.

Бергер замолчал. Пошел снег, крупными мягкими хлопьями, которые медленно кружились в свете фар, а затем исчезали в темноте. Через неопределенное время над горизонтом появился светящийся нимб огней. Они не сразу поняли, что это уже Упсала.

Огни Упсалы.

Они съехали с шоссе в районе поселка с громким названием Данмарк и направились к крупнейшему городу Уппланда. Они объезжали город с юга, через Вальсэттру и Готтсунду, «один из самых неблагополучных районов» с невероятно высоким уровнем преступности, перестрелками, религиозным экстремизмом и полным отсутствием правовой системы.[9]

Хотя сейчас речь шла не о настоящем. Это было путешествие в прошлое, в детские воспоминания Аиши Пачачи.

Она на удивление хорошо ориентировалась. Как будто страшные годы в плену приблизили ее к детству, словно прошлое было единственным, что держало ее. Аиша уверенно вела Бергера и Блум через районный центр. Группки молодых людей прохаживались по улицам в слишком толстых куртках. Даже в такой красивый снегопад они предпочитали оставаться в тени.

Наконец Аиша сказала:

– Вот здесь сворачивать.

Она показала в сторону довольно большой дороги, уходящей строго на юг, в район особняков. Через некоторое время появился указатель Суннерста.

На некоторых перекрестках Аиша задумывалась, но память всегда подсказывала ей верный путь. Когда выехали на участок дороги, где дома и фонари попадались значительно реже, Аиша попросила остановиться.

– Обычно мы парковались тут, – сказала она.

Они тоже решили так и поступить. Бергер и Блум проверили пистолеты и зашагали вслед за Аишей по заснеженным местам ее детства; они надеялись, что за это время в округе появилось не слишком много новых домов, что местность осталась узнаваемой. Аиша отыскала небольшую дорожку, петляющую между домов. Дорожка постепенно превратилась в причудливый лабиринт, а когда дома начали редеть, Бергер издалека узнал старый мост Флоттсундсбрун через реку Фирисон, почти в том месте, где легендарная упсальская река впадает в озеро Экольн.

Когда Аиша в первый раз остановилась и огляделась, крупные хлопья снега все еще кружились над ними.

– Ну вот, – сказала она, указывая на самую маленькую из поперечных дорожек. – Вон там. На лесной опушке.

Холм был совсем не высоким, да и дом выглядел небольшим. И совсем не освещенным. Они медленно шли в темноте. На небе ни месяца, ни звезд, да и фонари закончились сотню метров назад.

Маленький домик стоял в окружении рощи. Нетронутый снег делал его еще более невидимым. Вскоре показался гараж, но и вокруг него снег никто не расчищал; никаких признаков жизни. Темные окна.

Вокруг полная тьма.