В Тридевятом царстве. Часть первая

– Только предупреждаю, – строго посмотрел на сумку Шурка, – вы за это должны будете задержать Фэт-Фрумоса.

Черти пошушукались между собой и неожиданно пропищали хором, словно солдаты на параде: – Будет исполнено, ваше волшебное величество!!

Шурка снова зажмурился и представил старую мельницу, в которой некогда обитали чертенята.

Через несколько секунд край болота затуманился, и на нём возникла сказочная мельница. Шурка подобрал с земли шишку, подошёл поближе и бросил шишкой в мельничное колесо. Колесо скрипнуло, сдвинулось и закрутилось, черпая вонючую болотную жижу. Прошло ещё пару секунд, и по лесу поплыли пряные ароматы.

– Всё, готово, – повернулся Шурка к солдату, – выпускайте чертей. Но если они, – тут он опять строго посмотрел на сумку, – будут хулиганить, мы их на веки вечные в Африку ушлём.

Иванка открыл сумку, и чертята, вырвавшись на волю, радостно заскакали к благоухающей мельнице.

– Теперь, ребятушки, отходим ускоренным маршем! – объявил солдат. – Чем шире шаг, тем дальше уйдём.

Ни слова больше не говоря и не задерживаясь, они отправились в обратный путь.

Странное место

– Выходит, вы настоящие волшебники, – заметил Иванка, когда они выбрались на большую дорогу.

– Какие же мы волшебники, – смутились друзья. – Мы в восьмом классе учимся, у нас даже аттестатов нет.

– Ага, ага, – усмехнулся солдат. – А как чертей глазами расстреляли? Ловко! А мельница запахов?

– Мельница на самом деле не совсем волшебная, – пояснил Шурка. – Снаружи она мельница, а внутри настоящий химический завод, только маленький. Поглощает одни вещества, а синтезирует[76] – другие.

– А рази это не волшебство? – стоял на своём Иванка.

– Нет, – не согласился Шурка, – химия – это наука.

Неожиданно из ближайших кустов выскочило нечто. Стремительно перебежало дорогу и затаилось в высокой траве на другой стороне дороги. Друзья не успели удивиться, как следом шмыгнуло второе неизвестное существо.

– Что это? – посмотрели они на Иванку.

Но тот только подмигнул весело, подошёл к обочине и неожиданно громко хлопнул в ладоши.

– Ату их! – закричал он зычно. – Ату!

Тотчас из-под его ног выскочили два сосновых полена и бросились скакать по полю прочь, словно зайцы.

– Емеля[77] балует, – пояснил изумлённым мальчишкам солдат.

– Вона, глядите, – показал он, – ещё идут.

По краю дороги гуськом шествовали такие же сосновые поленья. Впереди дровяной вереницы выступала зубастая пила, позади вереницы шёл острый топор. Охраняли.

– Эти двое, – кивнул Иванка в сторону поля, – по всему видать, сбежали из-под конвоя. Неохота им в печи гореть.

– Попадут в каморку папы Карло[78], станут буратинами, – пошутил Лера.

Пошутил и чуть не подпрыгнул от внезапной догадки.

– Выходит, – рассмеялся он, – если бы Емеля не оживил дрова по щучьему велению, то никакого Буратино и в помине бы не было?

– А ведь точно! – подумав, согласился Шурка. – Ни Буратино, ни Пиноккио[79].

Чуть далее, в стороне от дороги, путешественники увидели два ведра. С помощью коромысла вёдра набирали воду из ручья. А потом шли важно по тропинке, стараясь не переваливаться с боку на бок и не разливать трепещущей и сверкающей на солнце драгоценной влаги.

– Странное место, – заметил Иванка. – Про дрова да вёдра с водой – это я понимаю – Емеля устроил. Но кто на верстовые столбы горшки надел? Вот загадка!

Друзья глянули, куда он показывал, и только теперь заметили, что на полосатом столбике, которыми вдоль дороги отмерены вёрсты, нахлобучен глиняный горшок.

Далее нагнали они стол, который неспешно ковылял по обочине. Наконец, наткнулись на груду свежего мяса, на которое слетелись со всей округи вороны.

Ворон было так много, что путешественники остановились, гадая: то ли обойти стаю, то ли подождать, пока она доклюёт мясо. Но тут из-за поворота дороги бесшумно вынеслась громадная русская печь. Врезалась на полном ходу в стаю и разогнала её в один миг.

– Тпр-ру! – закричал лежавший на печи хлопец. – Стой, родимая!

И печь, словно вкопанная, остановилась перед ними.

– Емелюшка, – обратился к нему солдат, – что же ты деешь? Ладно, дрова да вёдра оживил, а мясо зачем на ворон переводить, а горшки?

– Не моя то работа, а Иванушки-дурачка[80], – отозвался с печи Емеля. – Доброй души человек. Сперва столбы верстовые одаривал горшками, купленными по наказу братьев. Опосля пожалел лошадёнку, мол, столько поклажи всякой везёт, да и отпустил на волю стол. И сестриц-ворон уважил – мясцом попотчевал.

Емеля привстал на печи и показал рукой вдаль, где блестело зеркало неширокой речушки.

– А как доехал до реки, так бухнул туда цельный мешок соли, чтобы, значит, лошадёнке его пить было приятнее.

– А где ж он сейчас, этот дуралей? – огляделся солдат.

– А в лесу, – махнул рукой Емеля, – под старой скрипучей берёзой[81]. Дурака там за доброту душевную знатный подарок поджидает – полное дупло золота. А братьям его злючим – ничего не досталось. Вот и мои брательники дюже умными себя почитают.

– Вот скажите, – спустил он ноги с печи, – отчего такие умники завсегда такими недобрыми бывают?