В тусклом стекле

– Тогда не вздумайте говорить ничего, чтобы повлиять на это дело. А не то, ей-богу, я распоряжусь взять вас под стражу, ведь разбирать его поручено мне, – предупредил судья, по своему обыкновению, грозным голосом и устрашающе хмуря брови.

– Это не входит в мои намерения, милорд; я ничего не знаю ни об этом человеке, ни о его деле, да и знать не хочу. Но до меня дошли сведения, которые вам могут пригодиться.

– И что это за сведения? – осведомился судья. – У меня мало времени, сэр, так что попрошу вас не медлить.

– Мне стало известно, милорд, что в настоящее время готовится тайный трибунал, который будет рассматривать поведение судей и в первую очередь, милорд, ваше поведение. Речь идет о гнусном заговоре.

– И кто в нем участвует? – вопросил судья.

– Имен я пока не знаю. Известен только сам факт, милорд, и в нем нет сомнений.

– Я позабочусь, чтобы вас вызвали в Тайный совет, сэр, – проговорил судья.

– Этого я как раз больше всего желаю, но только не сейчас, а через день или два, милорд.

– Почему?

– Как я уже сказал вашей светлости, я пока не знаю ни одного имени, однако можно рассчитывать, что дня через два-три у меня в руках будет список главных участников и некоторые другие бумаги, относящиеся к заговору.

– Только что вы сказали «день-два».

– Приблизительно, милорд.

– Это якобитский заговор?

– В основном, думаю, да.

– Ага, стало быть, заговор политический. Но я не занимался политическими процессами ни прежде, ни сейчас. Тогда какое все это имеет ко мне отношение?

– По моим сведениям, милорд, иными из заговорщиков движет жажда личной мести некоторым судьям.

– И как они называют свой трибунал?

– Высокий апелляционный суд, милорд.

– А кто вы такой, сэр? Как вас зовут?

– Хью Питерс, милорд.

– Судя по имени, вы виг?

– Да, милорд.

– Где вы проживаете, мистер Питерс?

– На Темз-стрит, милорд, там на противоположной стороне – «Три короля».

– Целых три? Берегитесь, мистер Питерс, как бы и одного для вас не стало слишком много! И как же вы – честный виг, по вашим собственным словам, – оказались посвящены в якобитский заговор? Вот что вы мне объясните.

– Один человек, который мне небезразличен, был вовлечен в заговор, но, узнав, что планы заговорщиков далеко не так безобидны, как его уверяли, решил донести на них властям.

– Мудрое решение, сэр. А что он сообщает про участников? Кто эти заговорщики? Он их знает?

– Только двоих, милорд, но на днях его введут в собрание, и тогда у него будет и список, и более полные сведения об их планах: но прежде всего, пока его не заподозрили, он хочет выведать, чему они присягали, когда и где собираются. А когда он все узнает, к кому, по-вашему, милорд, ему стоит обратиться?

– Прямо к генеральному атторнею. Но вы сказали, сэр, это дело касается в том числе и меня? А что насчет этого заключенного, Льюиса Пайнвека? Он один из них?

– Не могу сказать, милорд, но у меня есть причины полагать, что вашей светлости лучше не браться за его дело. В противном случае вы, боюсь, проживете недолго.

– Насколько я могу судить, мистер Питерс, от этой истории сильно попахивает кровью и государственной изменой. Генеральный атторней знает, что делать в таких случаях. Когда мы снова увидимся, сэр?

– С вашего позволения, милорд, завтра – либо перед заседанием суда с участием вашей светлости, либо после. Я пришел бы сообщить вашей светлости о ходе событий.

– Приходите обязательно, мистер Питерс, завтра в девять утра. И смотрите, сэр, не вздумайте меня обмануть; если вы все же попытаетесь это сделать, то, Богом клянусь, я засажу вас в тюрьму!

– Да какой обман, милорд! Если бы не желание вам услужить и очистить свою совесть, разве потащился бы я в такую даль, чтобы поговорить с вашей светлостью!

– Хотелось бы вам верить, мистер Питерс; очень хотелось бы, сэр.

На том они расстались.

«То ли загримировался, то ли тяжело болен», – подумал старик-судья.

Когда гость с глубоким поклоном повернулся к двери, на его лицо упал свет и оно показалось судье неестественно белым.

– Черт его дери! – выругался судья, поднимаясь по лестнице. – Подпортил мне ужин.

Но если даже это было так, никто, кроме самого судьи, помехи не заметил; напротив, все явно остались довольны вечером.

Глава III Льюис Пайнвек

Тем временем лакей, посланный вдогонку за мистером Питерсом, легко настиг этого немощного джентльмена. Заслышав шаги за спиной, старик обернулся, но при виде знакомой ливреи все его тревоги явно улеглись. С благодарностью приняв предложенную помощь, он оперся своей дрожащей рукой на руку слуги. Но, пройдя немного, старик внезапно остановился и произнес:

– Боже, не иначе как обронил! Вы ведь слышали, как она упала. Боюсь, глаза у меня слабоваты и спина плохо сгибается, но, если вы поищете, половина ваша. Это гинея, я нес ее в перчатке.