В вихре времени

Он вспомнил ехидное лицо одного из рабочих, который будто нарочно задавал глупые вопросы, чтобы не получалось связного рассказа. Что с ним делать? Да и другие не отставали, подхватывая «знамя», если тот умолкал. О чём же сегодня рассказать? Наконец, подъезжая, Елагин придумал тему урока и внутренне усмехнулся, надеясь на маленький выигрыш.

В коридоре школы было оживлённо. Молодые и пожилые женщины ждали лекций, в перерывах бурно обсуждая многочисленные хозяйственные проблемы, что не оставляли их в покое даже здесь. Николай надеялся увидеть Машу, она преподавала у них русский язык. Обычно после урока она ждала Николая, и они вместе ехали домой.

Он шёл не спеша, ожидая, что Мария выйдет из кабинета. Кто-то из женщин обронил карандаш, который прикатился Николаю под ноги. Он поднял его и решил спросить про учительницу Рябушинскую. Немолодая женщина, по виду из крестьянок, подошла к нему и произнесла с несмелой улыбкой:

– Спасибо, что нашли карандаш, а то мне и писать нечем.

– Скажите, – нетерпеливо спросил Николай, – Рябушинская Мария Степановна давала сегодня урок?

– Да. Но она уже закончила и ушла.

Хлоп! Карандаш в пальцах Николая переломился надвое. Женщина уставилась на его руки, но он не обратил на это внимания. Внутри всё оборвалось… Странно, почему она не дождалась его?

Наконец, он очнулся и понял, что нужно от него этой немолодой ученице. Елагин порылся в портфеле и подарил женщине ручку вместо сломанного карандаша.

В классе уже сидели несколько рабочих. Они встретили учителя истории без всякого почтения, нагло ухмыляясь. Николай уже начал урок, как вдруг открылась дверь и вошёл Пешков.

Николай его не узнал. Это был другой человек. Он аккуратно подстриг непокорные вихры. Вместо неизменной студенческой куртки на нём был приличный костюм, надетый на белую рубашку. И даже его поведение стало другим, будто к одежде прилагались манеры аристократа.

Пешков сдержанно поздоровался и неожиданно спросил:

– Ты не против, если я посижу на уроке?

Елагин пожал плечами – ему было безразлично.

– Про что сегодня поговорим, господа? – вопросом начал урок Николай.

Класс не отвечал. Наконец, невзрачный молодой рабочий, имя которого Николай так и не запомнил, задал тему, уверенно выкрикнув:

– Вы про бунты расскажите, как с царями народ боролся!

Гул одобрения раздался в классе. Мужчины, словно гимназисты, загалдели, поддерживая друг друга.

– Точно! Давай про народ! Хватит ужо про князей да царей!..

Николай предчувствовал, что так и будет, поэтому спокойно улыбнулся и начал:

– Я расскажу о французской революции, которая произошла больше ста лет тому назад. Слышали про такую? В то время жил во Франции писатель Жан-Франсуа де Лагарп. Всей душой он ожидал свержения монархии вместе с передовыми людьми того времени, призывая революцию. Как же сокрушались пожилые граждане, что не дождутся счастливых дней! Напротив – молодые радостно предвкушали, что будут жить при новом, прогрессивном строе, где царствуют свобода, равенство и братство. Ну прямо, как вы…

Рабочие слушали внимательно. Николай продолжил, успев заметить нахмуренное лицо Пешкова.

– Так вот… Лагарп оставил нам прелюбопытную книгу, которая называется "Пророчество Казота", где описывается необычная беседа до революции у одного из вельмож. Казот, по замыслу автора, являлся предсказателем. И в то время как господа мечтали о лучших временах, он вдруг в мрачной форме предсказал им окончание жизни на эшафоте.

– Всё правильно, туда им и дорога богатеям, когда простой народ власть заберёт. – Крикнул всегдашний нарушитель спокойствия, потрясая могучим кулаком в воздухе. – Этот мир мы разрушим и новый построим!

Николай сделал паузу, а потом продолжил:

– Революция была бы справедливой, если бы не такие последствия, которые не предполагали даже ярые сторонники. У революции свои законы – она, как бог Сатурн, пожирает своих детей.

Тягостная тишина повисла в классе.

– Вы не знали? – Николай ходил среди парт, – теперь уже доподлинно известно, что после победы революции началась эпоха террора, где по некоторым оценкам погибло более двух миллионов граждан, в гражданской войне ещё столько же солдат и офицеров. На плахе сложили головы не только богатые и знатные, но и простые граждане, причём их было большинство. Этому есть объяснение: сначала революционеры борются с неугодным классом, а потом уничтожают друг друга по малейшему несогласию.

Франсуа де Лагарп попал в тюрьму во время террора и вышел оттуда поумневшим, наблюдая за падением любимой Франции в бездну. Гильотина работала без остановки, книги сжигались, музеи и храмы разорялись, а люди, по своей жестокости и безумию, стали похожи на бесов. Такая участь ждёт любую страну, где не выбирают средства для якобы благих целей.

В классе нарастал недовольный гул. Но Елагин продолжил:

– А после революционных ужасов и потрясений всё вернулось на круги своя. Власть захватил Наполеон, который провозгласил себя императором, и создал авторитарный режим, далёкий от идеалов революции. Вот и спросите народ, который штурмовал Бастилию, для чего были эти немыслимые жертвы?