В забвении

Вскоре Виктор затеял серьезный разговор с одним из старых друзей и велел Эллен уделить внимание гостям, чего она, конечно, делать не собиралась.

Выискав взглядом средь черно-бордовой толпы девушку в коротком платье, Эллен неспешно поплыла в другой конец помещения. В зале играла живая классическая музыка – оркестранты в бордовых фраках занимали одну из сторон. Повсюду сновал обслуживающий персонал с подносами в руках. Официанты были обычными людьми, одеты во все белое. Эдакие порочные пятна чистоты средь праздника тьмы.

Эллен хотела остаться незамеченной и избежать задушевных бесед, поэтому она обходила стороной особо приветливых ранее сенсеров. В центре зала собралась основная масса гостей, поскольку там находился фонтан из шампанского. Игристые струйки стекали по каскаду из фужеров, играли золотом в ярком свете огромной люстры. Ее изготовили из драгоценных камней по заказу, специально для торжества. Блики играли по потолку, падали на темные одеяния гостей – эффект был потрясающим. Эллен и сама засмотрелась.

Но восхищенными в этом зале оказались не все. Леся одиноко стояла у окна, вырисовывала пальцем круги по краю пустого фужера и злобно прожигала взглядом фонтан.

– Что случилось? – спросила Эллен.

Подруга бросила на нее жгучий взгляд и, не ответив, продолжила мысленно кого-то убивать. Эллен попыталась разгадать тайну. Она оглядела людей у фонтана, но не нашла того, кого бы Леся хотела утопить в шампанском. Артур и Ральф держались в стороне. Вадима беглым взглядом найти не удалось. У фонтана толпились только незнакомцы.

– А Сергей здесь? Что-то я не видела его, – осенило Эллен.

Подруга опять не ответила.

Внимательнее осмотрев гостей, Эллен нашла парня. Он общался с Джексоном, элитовским татуировщиком, и его женой, но поглядывал в сторону Леси.

– У вас все нормально? – встревожилась Эллен.

– Да что ты ко мне в душу-то вечно лезешь?! – взорвалась Леся. – Разве тебе не надо к гостям? Иди, общайся с ними, а от меня отстань!

Эллен дара речи лишилась. С Лесей явно творилось что-то неладное, бросить ее в таком состоянии было бы не по-дружески.

Сложив руки на груди, Эллен осталась стоять рядом. Леся фыркнула, но уже через минуту оттаяла и виновато вздохнула.

– Я хотела представить Сергея родителям, как своего парня, – неожиданно разоткровенничалась она, – а он отказался.

– Да? – очень удивилась Эллен. – Почему?

– Потому что он думает, что я хотела их позлить. Он ведь не чистый сенсер, да еще и слышащий. Предки всегда считали его отстойным женишком.

Удивление Эллен быстро прошло. Она поняла Сергея и отчего-то разделила его подозрения, но у подруги решила уточнить:

– А ты хотела их просто позлить или решила начать с Сергеем серьезные отношения?

– Какие отношения?! Неужели ты не понимаешь, что мы не можем быть вместе?! Ты такая наивная, у тебя все так просто: люблю, значит, дайте-подайте.

– Да, я не понимаю, что сложного, если вы хотите быть вместе? Вам-то кто мешает? Что-то я не замечала, что ты живешь по указке родителей.

– Все гораздо сложнее, чем ты можешь понять. О моих чувствах вообще никто не должен был знать, а ты разболтала все, даже головой не подумав, – с презрением выговорилась подруга.

– Ну, извини, я не знала, что это какая-то тайна в кругу сенсеров, где все всё друг про друга знают, – съехидничала Эллен.

– Именно поэтому для меня было так важно спрятаться от других. В моем положении слишком рискованно иметь привязанности.

– Прости, Лесь.

– Все равно уже ничего не изменишь, – с сожалением ответила Леся. – Оставь меня одну, пожалуйста.

В этот раз Эллен ее послушалась. Понять Лесю порой было очень сложно: то ли из-за того, что она много не договаривала, то ли из-за разных взглядов на жизнь и чувства. Эллен жила яркими насыщенными сенсерными эмоциями, Леся – тем, что осталось от них после очищения.

***

Вскоре начался банкет.

Эллен сидела за одним столом с дядей, Нелли, Артуром и семьей англичан. Виктор оценивал каждое ее движение. Она ни на секунду не могла расслабиться: следила за осанкой, этикетом и наличием фальшивой улыбки.

Нелли даже не старалась выглядеть приветливой и тем более счастливой. Позволяла себе хмыкнуть там, где все смеялись, или улыбнуться там, где надо было ужаснуться. Откуда в ней взялось столько бесстрашия, Эллен не понимала. Виктор не выражал недовольство при всех, но она хорошо его знала – потом несдобровать. Она не раз подавала Нелли предупредительный знак. Та свой пыл так и не сбавила.

Семья англичан не произвела на Эллен должного впечатления. Мать показалась ей женщиной бесчувственной и высокомерной, что никак не соответствовало представлению о хранительнице очага; глава семейства – алчным и хитрым; их старший сыночек – самовлюбленным подхалимом.

Младший парнишка, Кевин, держался от них особняком, но Эллен чувствовала: он не последнее звено в цепи. Отец семейства ни слова не сказал ему, когда тот расхлябанно развалился на стуле, сделал глоток спиртного из его бокала, ослабил неряшливо галстук и послал брата. Его дерзость словно боялись заметить.