В заливе ветров

Вернувшись в поселок и побывав в больнице, Айно пошла домой. Петра она так нигде и не встретила. У механической мастерской толпился народ, но там его не было.

По дороге в столовую она нарочно прошла мимо дома Александрова, но дом был на замке.

В столовой Айно подсела к Кирьянену. Тот спросил о новостях на озере.

— Я была там недолго. А что у вас делается? Где Александров?

— На станцию прибыл груз с оборудованием. И вот он пошел принимать. Почему вы не запретите ему? Ведь он же должен лежать.

Айно покраснела. Ей стало больно оттого, что она узнала о болезни Петра последней. Девушка уклончиво сказала:

— Александрову нужен чистый воздух и отдых.

Был уже вечер, когда Петр зашел к ней.

— Наконец-то! — вырвалось у Айно. Она поднялась навстречу к нему и усадила рядом с собой за стол.

Петр начал так же, как и в прошлый раз:

— Я должен сказать тебе, Айно, очень многое…

— Знаю, Петр, знаю. Почему ты не сказал мне сразу? Неужели я для тебя чужая?

Александров опустил голову.

— Почему ты не лежишь в постели? — с укором спросила Айно.

— Я еще належусь. А кто ремонтировал бы буксир на Пуорустаярви? Вот сегодня прибыли механизмы для электростанции. Кто проверит их без меня?

— Почему ты считаешь, что никто другой не может этого сделать? — мягко упрекнула его Айно.

— То же самое только что говорил Кирьянен.

— Ну и что?

— А то, что Кирьянен в конце концов признался, что без меня ничего у него не получится. А успокаивает. Психолог.

— Ах, Петя, Петя… — Айно ласково покачала головой и подумала, как трудно ей будет с ним и как это в нем уживается — самовлюбленность и самоотверженность в работе. Но сейчас не время упрекать его. Они посидели молча — Петр, опустив глаза на пол, Айно, ласково глядя на него. Потом Петр встал, подошел к комоду и потрогал вербы, стоявшие в вазочке. Айно грустно улыбнулась.

— Помнишь, откуда мы их принесли?

— Как это было давно! Тогда мне казалось, что я здоров, равный человек среди равных…

— Зачем ты так говоришь? Болезнь никого не унижает. Поправишься — и вернешься на работу…

— Долг врача утешать больного, — сказал он с неловкой усмешкой.

Айно вдруг поднялась и подошла к окну. Он сообразил, что обидел ее.

— Значит, я для тебя только врач? — спросила Айно.

— Я надеялся, что не только…

— А больше не надеешься?

— Куда мне, больному…

Айно вернулась к столу, помолчала, потом задумчиво заговорила:

— Знаешь, Петя, болезнь — не худшее, что может случиться в жизни.

— А что может быть хуже?

— Хуже? — Она задумалась, и Александров понял, что Айно собирается заговорить, о чем-то очень важном для нее. — Например, — продолжала она, — равнодушие к людям… Себялюбие… Эгоизм… К примеру, так: у меня болит зуб — провались весь мир в тартарары. Или… — она чуть заметно усмехнулась, — я думаю о новой машине, следовательно, девушка, с которой я условился встретиться, может подождать…

— О, однакоже, ты злопамятная!

— Нет, нет, — быстро сказала Айно, — я не обвиняю тебя. Я только хотела сказать, что настоящий человек, даже опасно заболев, не может забыть о том, что есть у него товарищи, близкие, которым он нужен. Ну вот, а эгоист… — Она помолчала, взглянула на вербы, на которых, как нахохлившиеся пчелы, сидели желтые соцветия. — Помнишь, о чем мы говорили тогда, у озера?

— Ты сказала, что надо еще подождать. Теперь я понял, о чем ты думала… Ну что ж, я освобождаю тебя от необходимости отвечать.

Она посмотрела в его грустные глаза и тихо сказала:

— Когда ты вернешься, мы будем жить вместе.

Он выпрямился. В глазах его была и радость и затаенный страх.

Айно засмеялась.

— Не думай, что я жертвую собой. Совсем нет. Я уверена, что ты вернешься здоровым. И может быть… чуть повнимательней к другим людям. Понял?

Она ласково положила свои руки на его плечи и улыбнулась.

— Петя, ты обязательно выздоровеешь. Я знаю. Я же врач. Твой личный врач.

Воронов достал путевку. Александров знал, что это стоило ему многих хлопот и ссор. Но когда Воронов вручил ему путевку с некоторой торжественностью, Александров, поблагодарив его, не удержался, чтобы не кольнуть:

— Ну что ж, товарищ начальник, придется ехать, раз ты уж так старался. Но… хотя Крым, как говорится, за горами, за долами, у самого синего моря, а письма доходят — и туда и обратно, да еще по авиа. Так что по мере возможности буду тебе действовать на нервы.

— Как всегда, ты преувеличиваешь, — засмеялся Воронов. — Мы милостью судьбы избавлены от авиапочты.