В заливе ветров

Люди кидали в огонь большие охапки сучьев, пожелтевшие верхушки сосен, выкорчеванные кусты можжевельника и целые пни с почерневшими корнями. Другие засыпали ямы, оставшиеся от выкорчеванных кустов и пней. Четверо парней укатывали дорожки катками, сделанными из тяжелых чурок.

Воронов, услышав сигнал тревоги, тоже вышел на улицу. Он впервые после болезни покинул свою комнату. С удивлением смотрел он, как много народу собралось на воскресник.

Когда Анни с несколькими комсомольцами с шумом ворвались в его кабинет (это было вскоре после отъезда Александрова) и принялись наперебой ему рассказывать о будущем парке возле клуба, о воскресниках, Воронов не стал возражать, хотя и считал эту затею преждевременной. По правде говоря, он был уверен, что из этого ничего все равно не выйдет. Люди, уставшие за неделю, предпочтут в воскресенье отдыхать дома. О том же самом подумал он и вчера. Но написал все же бумажку, чтобы выдали комсомольцам инвентарь, и пообещал прийти. И вот, оказывается, получилось! И Степаненко здесь верховодит, говорят, он и сигнал дал. А Кирьянен прямо-таки сияет и с победным выражением на лице то и дело поглядывает на него, Воронова.

Вначале все работали молча. Доносились лишь короткие, отрывистые фразы. Потом кто-то, разогревшись, снял пиджак и повесил его на сучок. Второй последовал его примеру, но уже более проворно: пиджак долетел до ветки и повис, зацепившись карманом, третий бросил свою одежду на перила балкона. Все больше и больше пней и кустов летело в костер, носильщики песка все чаще и чаще припускались бегом, а тяжелые трамбовки взлетали все выше, гулко опускаясь на землю. Воодушевление одного, баловство другого, шутки и смех третьего понемногу захватили всех, громче и дружнее звучали и смех и песни.

Большой куст можжевельника рос на середине будущей дорожки. Николай подрубил разросшиеся в разные стороны корни, но куст упрямо держался за землю. Анни изо всех сил старалась выдернуть этот куст. Ее волосы выбились из-под платка и прилипли к потному и мокрому от дождя лбу. Опираясь ногами о камень и сильно отклонившись назад, Анни попробовала еще раз вытянуть куст, но все было напрасно. Николай шутливо обхватил Анни за талию и стал тянуть ее назад, но куст оставался на месте. На помощь поспешила Айно и ухватилась за Николая, Воронов за Айно, Кирьянен за Воронова… Все тянули, как могли, и громко смеялись.

— Тут совсем, как в старой русской сказке: дедка за репку, бабка за дедку, внучка за бабку, Жучка за внучку!.. — закричала Айно Андреевна.

Пааво Кюллиев уцепился за конец очереди. Девушки бросили носилки с песком и с визгом прибежали на помощь.

— А теперь идет мышь, как в сказке! — подал голос Степаненко и перерубил топором замеченный им толстый корень. Можжевеловый куст взлетел на воздух, Анни упала в объятия к Николаю, Николай к Айно, Айно к Воронову и Воронов к Кирьянену…

— Действительно, мышь пришла!

Звонкий смех раздавался в мокром от дождя лесу, такой звонкий, что Матрена Павловна, сидевшая в библиотеке, не утерпела, чтобы не встать со стула и не приоткрыть занавеску. Она увидела длинную вереницу людей, сидевших на земле, на коленях друг у друга. Никто не спешил подниматься. Матрена Павловна поправила очки и вдруг заметила, что Айно сидит на коленях у Воронова… Она вздрогнула и неодобрительно задернула занавеску, оставив маленькую щелочку, в которую продолжала подглядывать, затаив дыхание. Среди большой толпы она различала только их двоих — Мишу и Айно.

Анни вскинула куст на плечо и торжественно понесла его к костру. Айно преградила ей дорогу.

— Мы украсим этим кустом веранду клуба в честь сегодняшнего воскресника.

Воронов пошел прикреплять куст к перилам веранды.

Решили сделать перерыв и уселись в кружок вокруг костра. Степаненко наклонился над маленьким пеньком.

— Кто оставил этот пень? — крикнул он. — Скажите кто, чтобы я знал, кого помянуть недобрым словом через десять лет.

— Почему именно через десять? — засмеялся Кирьянен.

— Ну, пусть будет через пятнадцать! — согласился Степаненко. — Когда я буду гулять здесь со своей возлюбленной и споткнусь об этот пенек, должен же я знать, кого бранить.

— Ого, с возлюбленной! — рассмеялась Айно, радуясь тому, что и Степаненко сегодня весел и, главное, совсем трезв.

— Миколе Петровичу будет к тому времени шестьдесят шесть лет, — сосчитал Воронов. — Это же лучшая пора для ухаживания.

— Кто же будет твоей возлюбленной? — спросил Николай. — Только не бери Матрену Павловну, иначе мы не придем на свадьбу.

Смеялись все, смеялся и Пааво, но сконфуженно поглядывал в окно библиотеки. Чтобы переменить разговор, он спросил:

— А что сегодня будет в клубе?

— Там же объявление, — ответила Анни. — Доклад Никулина о строительстве крупных гидростанций. Начало в три часа.

Николай покраснел. Ему показалось, что Воронов пренебрежительно усмехнулся. Хоть бы кто-нибудь предложил отложить доклад.

— В восемь партсобрание в клубе, — напомнил Кирьянен коммунистам.

— А танцы после доклада будут? — спросила одна из девушек.