В заповедной глуши

Валька не спал — сидел у догорающего костра, сжавшись в комок и глядя на угли. Он не мог не услышать скрипа снега под лыжами, но даже не пошевелился. Лишь медленно перевёл взгляд с углей на Витьку — когда он, сняв лыжи, устроился рядом.

— Валька, — жалобно сказал Витька. — Валька, дружище. Ну что ты опять задумал? Ты в прошлый раз меня напугал до усеру. Я даже глазам своим не поверил. Если бы не Алька — ты бы ведь так и ушёл… непонятно куда. Ведь ушёл бы!!!

— Это была просто слабость, — Валька поднял плечи, как будто ему было очень холодно. — Так… мгновенная слабость. Честно.

— Ну а сейчас-то что с тобой? — Витька заглянул ему в глаза. — Подхватился и убежал.

А я тебя, между прочим, всю ночь искал. Ты правда, что ли, волка выслеживал? Тут вокруг волчьи следы, между прочим.

— Выслеживал или не выслеживал… — неохотно ответил Валька. — Пошли на кордон…

Хотя нет, — он посмотрел на Витьку. — Слушай. Почитай стихи. Что-нибудь философское.

— Философское?.. — Витька на миг задумался. — Хорошо. Вот тебе философское.

Мразь в колонну
построила
Ждущих наживы
людей.
Были страной
воинов.
Стали ордой
б… дей.

Были опорой

Разума,
Светом и верой —
для всех.
Всё это продали
разом мы,
Остался
Жванецкого смех.

Сонною перерезанной

взбулькивает страна.
Пьяному или трезвому —
а всё одно: хана!
Больше ничто не дорого,
бабки — мечта и цель…
В будущее не дорога, а
чёрный сырой тоннель…

— Посмотрим, — коротко сказал, как обрубил, Валька.

Витьке понравилось, как он это сказал.

Непримиримо.

* * *

За окнами падал снег — крупными частыми хлопьями. В комнатах царил голубоватый таинственный полусвет. В окно было видно, как Белок стоит возле ворот, подняв нос — похоже, ему доставляли удовольствие ложащиеся на него снежинки.

Мальчишки читали, сидя за столом. Вернее, читал Витька. Валька то смотрел в книгу (справочник по стрелковому оружию), то в окно, то рассеянным взглядом окидывал комнату. наконец — поднялся, бросил кивнувшему Витьке: "Я ща," — и вышел прогулочным шагом.

Михал Святославич снаружи рубил дрова. В принципе, их было нужно немного — так, подтапливать мастерскую. Лесник делал это "для моциона", как он выражался. Валька молча стал подбирать полешки и складировать их под навес возле сарайчика. Наконец Михал Святославич опустил топор на длинной рукояти (такими в американских триллерах рубят своих жертв — негритянок, проституток, гомоскесулистов и прочих лучших людей общества маньяки: белые протестанты, примерные в обычной жизни, тайные члены ку-клукс-клана, в детстве имевшие сексуальные проблемы) и спросил:

— Ну?