В жизни и спорте

шестнадцати тысяч Новаков. Там есть даже "Общество Новаков", где Григорий был

избран почётным членом общества и получил соответствующий значок. Но не только

этим объяснялась его популярность: за сто минут он побил мировые рекорды во всех

движениях. Пресса называла его "величайшим атлетом современности".

Георгию Попову — "человеку неотступной удачи", как величали его в местных

газетах, удалось поднять в рывке 103,5 кг — это было на 2,5 кг выше мирового рекорда.

Высокие результаты показали и другие участники — и основные, и запасные в команде —

Жгенти, Шатов, Амбарцумян, Касьяник, Механик.

Больное колено помешало мне выступить в полную силу. В первые дни пребывания

в Чехословакии я обещал установить мировой рекорд и должен был сдержать слово.

На заключительных соревнованиях, состоявшихся в Праге, я показал в толчке 171,7

кг. Вспоминаю, какая наступила тишина, когда информатор объявил, что это выше

мирового рекорда. Я с огромным напряжением взял штангу на грудь — полдела сделано.

Последнее усилие, и штанга была зафиксирована над головой. Своё достижение я

посвятил жителям Праги.

Кое-кому из советских борцов достались серьёзнейшие соперники, но наши ребята

выступили очень удачно. Большое впечатление на чехословацких любителей спорта

произвёл москвич Белов, которому удалось за три минуты одержать полную победу над

одним из наиболее сильных спортсменов Европы среднего веса Хамплем. Вне

конкуренции были тяжеловесы И.Коткас из Таллина и москвич А.Мазур. "На что вам

двое, — шутили чехи, — оставьте одного нам".

Глава 4

Выход в "свет"

Весной 1946 года советских тяжелоатлетов пригласили во Францию для приёма в

Международную федерацию тяжёлой атлетики и для участия в чемпионате мира. В Париж

поехала делегация в составе С.Амбарцумяна, Г.Новака, Г.Попова, А.Божко, В.Светилко,

М.Жгенти, А.Бухарова и автора этих строк.

Это был наш первый послевоенный "выход в свет". Все очень нервничали, так как

не знали, почему задерживается выдача виз.

Наконец мы сели в самолёт и через двенадцать часов прибыли на аэродром Ля

Бурже. Здравствуй, Париж! Мы не виделись с тобой девять лет. За это время над миром

пронеслась чёрная буря, много горя испытал и ты, но выстоял и вновь,

жизнеутверждающий, сияешь своей извечной красотой.

В гостинице "Англо-Америкен" нас ожидал мосье Жан Дам — президент

Французской национальной федерации тяжёлой атлетики. Энергичный, суетливый,

необыкновенно остроумный, он всегда был готов ответить на все вопросы. "Лучше

попасть под пистолет американского гангстера, чем на язык Жану Даму", — шутили его

соотечественники.

— Снять щетину и немедленно к мэру города: там вас уже ждут, — командовал

Дам. — Торопитесь же — вы лишаете возможности всех, кто там собрался, выпить

шампанского в честь вашего приезда.

Мы появились в зале и не без удовольствия отметили, что советская делегация сразу

же оказалась в центре внимания. Нас радостно приветствовал мэр:

— Мы заждались! Вы действуете в духе вашей победоносной армии: советский

десант неожиданно высадился, когда его уже почти не ждали.

Вероятно, эти слова на французском языке были более остроумны, потому что

раздался хохот и аплодисменты.

Кто-то из присутствовавших журналистов подхватил эту шутку, и наутро "Фигаро"

вышла с заголовком на первой странице: "Десант русских высадился в Париже".

Зал приёма сверкал золотом и хрусталём. Здесь, по рассказам, часто веселился

Наполеон. За столом, который молчаливо обслуживали официанты в чёрных фраках с

лицами и манерами настоящих аристократов, мы старались присмотреться к своим

завтрашним соперникам. Египетские факиры штанги были самыми шумными. Они вели

себя совсем просто, но были не особенно расположены к дружеским разговорам. В их

поведении чувствовалась привычная уверенность в своей популярности. Вот Кхадр эль

Туни — "Идол помоста", "человек-легенда". Его пиджак был полон мышц — других слов

не подберёшь. Соотечественники говорили о Туни: "Ни одному человеку на Земле аллах

не дал такой силы, как Туни, и во все времена не будет человека, равного ему". "Туни —

первобытный человек, ибо, только вернувшись в глубь веков, можно найти людей,

одарённых такой силой", — писали о нём французы. Перед войной Туни победил

сильнейшего немецкого атлета Исмайера.

А вот Ибрагим Чамс. Высокий, измождённый, с бесстрастным лицом восточного

мудреца.

Меня представили Носсейру — человеку с белозубой улыбкой, моему заочному

противнику. Я вспомнил его давнее фото — фото атлета с античными пропорциями тела.

— Толстею, лысею, старею. Что поделаешь, служба: теперь я только чиновник, —

сказал Носсейр.

Самыми разговорчивыми были американские атлеты. Тогда они были ещё мало

популярны. Об их возможностях никто ничего не знал. Мы, если откровенно, не

отнеслись тогда к ним всерьёз. Соперниками номер один были египтяне.

Тренер и меценат американского тяжелоатлетического спорта Боб Гофман стоял в

окружении своих ребят. Его проницательные глаза что-то искали, изучали, взвешивали.

Особенно непринуждённо чувствовал себя Феррари — парикмахер из Ниццы. Он