Вадимка

- А они мне скажут: вот что, Василь Алешин, - отвоевался ты, браток. Знаем, что осточертело тебе это занятие. Вон видишь эту железную дорогу, шагай, Василь, по шпалам до самого своего хутора. Да поспешай, а то, сам видишь, на дворе весна, опоздать можешь, люди отсеются... А я помахаю им ручкой, доберусь до дому, высплюсь, побреюсь и начну налаживать плуг да бороны... А насчет России я тоже подумываю. И что она, бедная, будет делать без Якова Чугреева! Погибнет небось!

- Довели Россию!.. А что будет дальше?

- Что верно, то верно - деньги считаем на тысячи, а ходим без порток! Но помяни мое слово, придет время - рублевая бумажка снова будет у нас цвета спелой пшеницы, трешница - как трава зеленая, пятишница - как небо голубое, а десятка - как заря утренняя!

- Вот придет заря утренняя, а с нею красные, отрубят тебе башку, и не увидишь ты, друг мой, ни голубого неба, ни зеленой травы! - проворчал Яков.

- Не меряй, Яков, на свой аршин. Отвязывать башку - это уж по твоей части. Сколько народу ты за войну перевел! Эти люди тебе во сне не снятся?

- Война есть война! Или грудь в крестах, или голова в кустах... Уж такой военный закон!

- А я-то думаю, что место голове на плечах! Так что, война войной, да воители разные бывают!

- Вот уж из тебя воитель всегда был никудышный. Уж я-то знаю!..

Тут в разговор стали вмешиваться другие казаки, голоса Василия и Якова снова утонули в общем шуме, Вадимка уже ничего не мог разобрать. Он потерял интерес к этому разговору и стал снова смотреть, что делалось вокруг. Его внимание привлекла высокая фигура молодого офицера.

- Мы были у ворот Москвы, господа! - донесся до Вадимки пьяный голос - У ворот Москвы, вы это понимаете?.. Но нам всадили нож в спину. Нас предали!..

- Сядь, Сергей, хватил лишнего. Оставь свой бред.

- Не-ет, это не бред!.. Я два года не выходил из огня, я без остатка отдавал себя делу России, я готов был отдать жизнь... А мне плюнули в душу. Мы за них умирали, а эта штабная сволочь кутила в тыловых ресторанах. А мы-то, идиоты, верили в какие-то и-де-а-лы!

Поднялись еще двое и стали усаживать разбушевавшегося.

- Постыдись, кругом нижние чины!

Но шумевший вырывался.

- Нижние чины! Вот им-то я и хочу сказать... Братцы, наши хозяева нас бросили, а сами удрали... Я не хочу умирать за эту дрянь!

Пьяного схватили под руки и усадили на место.

В группе офицеров, сидевшей поодаль, было, кажется, весело. Кто-то рассказывал:

- Однажды ночью был я начальником караула. Пошел проверять посты. Подхожу к одному посту... смотрю... часовой улегся и спит. Растолкал я его: "Ты что же делаешь? А противник?.." А парень в ответ: "А противник разве спать не хочет?"

Компания рассмеялась... Офицеры смеются... В такую-то страшную ночь... Наверно, потому, что боятся заплакать.

...Вдруг по пристани пронесся гул, послышались ликующие выкрики, поднялась суматоха, люди стали собирать пожитки. Вадимка вскочил на ноги, иначе затопчут. Он поспешил стать рядом с Василием Алешиным. Со всех сторон их сжала толпа, стало трудно дышать. Все уставились в ту сторону, где из темноты выплывало белое судно; при свете пожара оно казалось совсем розовым. С палубы была слышна команда.

- Неужто на этот баркас думают погрузить все наше стадо? - вздохнул Яков Чугреев.

- Ждали несметный флот, а прислали какую-то лоханку, - прибавил кто-то.

- А можа следом да придут ишшо пароходы, - сказал казак, которого притиснуло совсем рядом. Он держался за два туго набитых мешка.

- Дожидайся, кума, мягких, - ответили ему.

Неожиданно Василий Алешин взял Вадимку за руку и крепко сжал его ладонь. И это тронуло Вадимку до слез, он почувствовал себя под защитой взрослого человека, о котором с малых лет слышал много хорошего. С тех пор как Вадимка уехал из дому, никому до него не было дела.

- Не спеши, парень, на пароход... Нас с тобою за морем никто не ждет, - услышал Вадимка шепот у самого уха.

Слова Алешина изумили и обрадовали его. Вадимка боялся попасть к красным, но уезжать куда-то за море ему очень не хотелось. А как же мать, как же дом, как же ребята? Как же без всего этого? И вот такой человек, как Василий Алешин, говорит, что уезжать никуда не нужно. Уж он-то знает, как лучше! И Вадимка тоже сжал ладонь Алешина.

Судно причалило. Со всей пристани к берегу бежали люди. Началась страшная давка. Дышать стало еще труднее. Напряжение возрастало. С берега толпа криками торопила судовую команду. Почему так долго устанавливают трап? Все ждали, что сейчас начнется посадка, но внезапно с парохода на берег сошли офицеры с винтовками и загородили вход.

- Штаб-офицеры есть? - послышалось с палубы.

Наступила тишина, а потом понеслось в ответ:

- Тут все генералы!

- Я тоже стал бы генералом, да в арифметике слаб!

- Плох тот солдат, кто не хочет быть генералом! Таких берете?

Некоторые офицеры протиснулись к трапу. Их пропустили на палубу. Но одного, пробившегося вперед, вдруг оттолкнули обратно в толпу.

- Как вы смеете? Я - капитан!