Вакансия за тридевять парсеков

– «Фибрра» еще сутки в этой духовке простоит. Мы с тобой сваримся в собственном соку! Ладно, не хочешь, не надо. Сейчас еще кое-что попробую. И вообще, чего ты слез? Иди наверх и подай напряжение на семнадцатый, когда крикну.

– Между прочим, я тут начальник, – напомнил Кай, но послушно вскарабкался по выступающим частям конструкций.

– Конечно, ты, – охотно подтвердила девчонка. – Саша, подержи вот тут, раз уж все равно ворон считаешь.

Я прижала пальцем проводок, на который показывала Туоми, и попыталась понять, как это она умудрилась так быстро припрячь меня к общественно полезному делу. Немудрено, что эта девица командует собственным боссом! Туоми ростом едва доставала мне до плеча, но перечить ей в момент таинства бортинженерии я не посмела.

Следующие десять минут я с нарастающим недоумением участвовала в починке межзвездного двигателя, пока наконец не докумекала, что фанатичные механики чинят вовсе не его, а свой кондиционер, без которого им слишком жарко и плохо работается.

– Нашли проблему! – Я раздраженно встала и отлепила от живота мокрую от пота футболку. Толстовка уже давно валялась на полу. – Вентилятор у вас есть?

– Он же без охлаждения… – начал было Кай, но я перебила:

– Тащите тазик, лед и две бутылки!

Техножрецы захлопали глазами, но просьбу выполнили. В закутке справа от двери обнаружилась импровизированная комната отдыха. Два голокресла, крохотный выдвижной стол и целая куча хлама. Тоже мне, гении – с жарой не могут справиться! Их бы в наш НИИ в июльский полдень, когда зной плавит асфальт, а вентиляторы накручивают больше электричества, чем все лабораторное оборудование. Кондиционер, ха! Инне Ивановне, помнится, как-то пришлось проводить опыт под влажной простыней, используя вместо стола рефрижератор, чтобы не нагреть агрессивные среды. А эти пришельцы со своими технологиями скоро зубы чистить разучатся!

Кай и Туоми круглыми, как монеты, глазами следили, как я водружаю бутылки со льдом в тазик, ставлю все это на выдвижной столик, а сбоку прилаживаю убогий вентилятор. Похоже, процесс превращения подручной рухляди в самопальный кондиционер казался им черной мессой сторукому божеству Замутимченибудде. Окончательно технари растерялись, когда от этого чуда земной сообразительности повеяло ощутимо прохладным ветерком. Бортинженеры благоговейно присели напротив, остывая и собираясь с мыслями.

– Пф! Пришельцы… – Я закатила глаза, подобрала толстовку и с достоинством удалилась.

***

Подслушанный разговор не давал мне покоя. Как ни пыталась я убедить себя, что это не мое дело, а флиберийцам лучше знать, что делать с сородичем, задуманная Ингрейманом подлость не лезла из головы, отодвинув на второй план даже стремление снова увидеть Землю. Как там сказал этот Сережа? «Я устрою тебе кипиш». А экстренная посадка – чем не кипиш? Интересно, был ли первый помощник на мостике во время атаки? Может, он уже что-то украл?

Я перевернулась на бок и закрыла глаза. Вот имя тоже странное – Сережа. Неужели мы с ним земляки? Ну какова вероятность встретить в космосе второго землянина? Может, Сережа – это такая кличка?

Бред какой-то. Я снова заворочалась, никак не находя удобную позу. Вдруг пока я тут бездействую, Ингрейман на пару с загадочным Сережей замышляют атаку на обездвиженную «Фибрру»? Может, все же стоит предупредить капитана?

«Давай, скажи ему, что его лучший друг – предатель. Посмотрим, кто из них поджарит тебя раньше».

Идти к капитану с такими заявлениями действительно было очень страшно. Но что если из-за моей трусости погибнет целый корабль?

«Тебе даже Рим не поверил. А для капитана ты кто? Так, балласт с отсталой планеты. Твое слово против слова первого помощника – и кому он поверит?»

Я плюнула на попытки устроиться на кушетке и пересела в гамак. Почему-то в нем всегда было намного уютнее.

Ингрейман ведь ничего не говорил о нападениях. Они лишь обсуждали кражу, а что и у кого – не ясно. Может, я действительно поняла что-то не так? Вдруг первый помощник просто решил разыграть своего капитана? Представляю, как Рим будет смеяться над моей беспочвенной паникой, когда все откроется.

Но, несмотря на все доводы разума, сердце у меня было не на месте. Что-то затевалось, а я никак не могла этому помешать. И от этого становилось еще хуже.

Пылающий Ингрейман надвигался на меня, неотвратимый, как лесной пожар. Я пятилась, лихорадочно оглядываясь в поисках путей отступления, но выхода не было. Мы были заперты в тесном пространстве каюты, и предатель-флибериец перекрывал единственную дверь своим могучим телом. Жар, исходящий от него, заставлял стены и пол плавиться, как эскимо под летним солнцем. Раскаленный пластик капал с потолка, наплевав на всю жаропрочность флиберийских технологий. Я отчаянно металась из стороны в сторону, уклоняясь от горячих капель, и чувствовала, как постепенно прогибается оплывший пол.

Ингрейман, в глазах которого горел дьявольский огонь, прыгнул вперед и схватил меня раскаленной рукой. Я взвизгнула от боли и вместе с ним провалилась сквозь расплавившийся пластик.

– Ай! – вскрикнул Ингрейман.