Ваксберг А.И. Моя жизнь в жизни. В двух томах. Том 2

Он посадил в тюрьму, изгнал из партии, снял с работы множество секретарей райкомов и горкомов, председателей исполкомов, милицейских начальников, судей, прокуроров, инспекторов, ревизоров — все это были откровенные мздоимцы, воры, демагоги, мошенники, сидевшие у народа на шее и проигравшие лишь потому, что новая мафия пришла на смену старой.Так что жалеть о них не приходится. Они проиграли, зато победители богатели день ото дня, выкачивая деньги из всего, чем щедро богат Азербайджан. Бензиновые короли делали бизнес на краденой нефти, хлопковые — на фиктивных цифрах, фруктовые и овощные отправляли краденые или скупленные по ничтожной государственной цене плоды в Сибирь и на Север, где на пустых городских рынках они стоили в десять, пятнадцать, даже двадцать раз дороже. Мафия железнодорожная и авиационная обогащалась за счет вагонов и самолетов, которые в обход всех законов и правил она предоставляла для этой цели своим собратьям из смежных мафий. Рыбная мафия браконьерски отлавливала тонны дорогостоящих осетров, на государственных за водах существовали нигде не зарегистрированные подпольные цеха по изготовлению икры. В сотрудничестве с ними работала внешнеторговая мафия, вышедшая на связь с зарубежными коллегами на Западе, — туда переправлялись большие партии икры в стандартной заводской упаковке.

«Подпольные цеха», то есть производственные коллективы, работавшие на обычных государственных предприятиях, получавшие там зарплату, выпускавшие ту же продукцию, что и другие цеха тех же предприятий, но отдававшие ее не государству, а своим, подпольным же, хозяевам для последующей реализации, — такая практика получила широкое развитие едва ли не по всей стране, но в Закавказье оказалась наиболее распространенной. По сути это была естественная реакция на задавленную личную инициативу, на запрет частной собственности, на уродливую форму производственных отношений, на уничтоженный свободный рынок. Это была — в данной сфере человеческой деятельности — та живая трава, которая пробивается даже через асфальт.

Как и положено собственнику, на доходы которого совершено покушение, государство преследовало «цеховиков» с особой свирепостью. Попав под каток милицейско-прокурорской и судебной машины, они получали гораздо более строгие наказания, чем те нарушители законов, которые украли другим способом, пусть даже у государства, ничуть не меньшие деньги. Здесь главной опасностью для режима была не сумма похищенного, а самый факт рождения и процветания в недрах «социалистической» системы хозяйствования совсем иных — свободных, подчиняющихся законам несуществующего рынка, — производственных отношений. Тем более, что причастные к подпольным цехам и делившие, пусть даже в очень малой доле, их доходы работали с полной отдачей сил, тогда как соседи, занятые тем же производством, но обогащавшие абстрактное «государство», старались напрягаться как можно меньше и выпускали не столько продукцию, сколько фиктивные цифры для лживой официальной статистики.

Среди тех, кто был обвинен в принадлежности к «цеховикам», оказался и начальник следственного отдела прокуратуры Азербайджана Ибрагим Бабаев. Якобы он не только их прикрывал, спасал от суда, но и сам вложил в подпольное производство свой пай (несколько сот тысяч рублей), получая пропорционально паю и другим оказанным им услугам свою долю прибыли. Мне трудно с абсолютной уверенностью сказать, была ли под этим обвинением хоть какая-то подлинная основа. То, что могла быть, — это бесспорно: примеров участия юристов высокого уровня в мафиозных группировках сколько угодно. Но два обстоятельства настораживают. Первое: Бабаев был назначен прежним, доалиевским, руководством и, стало быть, в группу алиевцев не входил. И второе: Алиев не просто вмешался вследствие и суд по делу Бабаева, но лично потребовал для него расстрела. Только расстрела — за любой иной приговор судьям грозила расправа. Возможно, такая же судьба, которая теперь была уготована Бабаеву.

Никогда не позволил бы себе утверждать это столь категорично, не имей я на руках свидетельства из первых рук. Мне прислал письмо бывший член Верховного суда Азербайджана Фирудин Гусейнов: «Дело Бабаева поступило в Верховный суд, и мне поручили его рассматривать. Я был предупрежден председателем суда Исмаиловым о том, что Алиев лично распорядился приговорить к расстрелу Бабаева и еще двух подсудимых. Я категорически отказался принять дело с заранее установленным чужим мнением, тем более, что сразу увидел, какие грубые нарушения уголовно-процессуального кодекса были допущены в ходе следствия. Другой член суда — мой однофамилец Р. Гусейнов — тоже отказался рассматривать это дело. Но желающий все же нашелся — член суда Оруджев, который очень скоро после этого стал министром юстиции. Зато меня столь же быстро прогнали с работы. Спасибо, что не посадили».