Вакцина от страха

Одним словом, у отца Фотия, неожиданно оказавшегося в «Марфино», были серьезные резоны побороться за жизнь земную. В итоге его воля к выздоровлению и усилия врачей дали свои плоды, и батюшка стал потихоньку поправляться. Впрочем, сам священник свято верил, что избежал смерти благодаря усердным молитвам

Необычный пациент никак не мог привыкнуть к тому, что в больнице его называют не так, как в храме, – отцом Фотием, а по паспорту – Иванов Иван Моисеевич. Это как бы уравнивало батюшку с другими пациентами, лежавшими с ним в одной палате. Постепенно больные и персонал стали относиться к священнику, как к обычному пациенту, и уже не выказывали батюшке особого почтения. Впрочем, отец Фотий не сетовал на судьбу. Он смиренно принял божью кару в виде болезни и счел ее вполне заслуженной. Пребывание в больнице не изменило отношение отца Фотия к прививкам. Напротив, он стал к ним еще более нетерпим, хотя капельницы и уколы сносил стойко.

«Я попал в больницу, но не умер. Значит, на то была Божья воля, – рассуждал про себя священник, лежа на койке в кислородной маске. – А эти несчастные, слабые люди, добровольно чипированные, – они же все равно болеют. Лежат здесь, в Красной зоне практически у врат Рая и Ада. Во всяком случае, многие из них уже готовы попасть в мир иной, а некоторые умирают, несмотря на все усилия врачей. Значит, ни к чему потакать проискам дьявола и позволять вливать в себя богомерзкие чипы. Кто знает, что за этим последует? Вдруг эти чипы перенастроят весь наш организм и нами станут управлять извне? Всеобщая цифровизация грозит бедами, о которых мы еще не подозреваем. Не допущу, чтобы у меня забрали душу, данную мне Богом. и оцифровали ее!».

Наблюдательный батюшка заметил, что персонал в отделении слишком часто меняется. Прежние медики, вероятно, выгорали, на их место вставали новые врачи и сестры, в общем, всех он и запомнить не мог, тем более, что все были в антиковидных костюмах и в масках. Врачи писали на комбинезонах свои имена, чтобы пациентам было проще их распознать. Работы у медперсонала хватало. Не удивительно, что медики редко интересовались профессиями пациентов, они следили лишь за тем, чтобы вовремя выполнялись все медицинские назначения.

Той ночью отец Фотий никак не мог заснуть. Он лежал с закрытыми глазами и вспоминал основные физические законы. Внезапно батюшка услышал позади себя шепот. Один голос был мужским, хрипловатым, а другой высоким женским.

– Есть серьезный заказ, сумма вас приятно удивит, – говорил мужчина.

– Как скоро его надо выполнить? – по-деловому спросила женщина.

– Тянуть нельзя. Серьезные люди не будут ждать долго.

– Мужчина или женщина? От этого зависит доза препарата.

– Да какая разница! Главное, чтобы клиент заснул и не проснулся.

– Тихо! Нас могут услышать.

– Какое там! Смотри, все доходяги дрыхнут. А если услышат, все равно ничего не поймут. Им бы свое имя вспомнить. Ты же знаешь, на способность соображать ковид влияет в первую очередь. У пациентов потом еще долго мозги всмятку.

– А вдруг кто-то из них не спит, а притворяется? Нет уж, договорим в коридоре. Береженного, сам знаешь… Уходим!

Шаги мужчины и женщины постепенно затихли, затем вошла медсестра и выключила в коридоре свет.

Отец Фотий слышал разговор сквозь сон, но смысл, как ему показалось, уловил.

– Господи. спаси их, ибо не ведают, что творят, – пробормотал он, когда шаги говоривших удалились в сторону ординаторской. Наутро ему полегчало, и батюшка решил, что подслушанный разговор, наверное, приснился. Уж больно он был страшный. В жизни так не бывает.

Вперед, по набережной Круазетт!

Критик Македонский частенько говорил жене:

– Ты меня с собой, Маша, пожалуйста, не ровняй! Если ты удобно устроилась на диване, то просто отдыхаешь и смотришь телик. А когда я лежу на диване, в моей голове идет напряженная работа, рождается очередная статья или даже концепция новой книги.

– А когда ты выпиваешь, в голове тоже идет напряженная работа? – каждый раз ехидно интересовалась жена.

– Вот именно! – ничуть не смутившись, отвечал Македонский. – Алкоголь помогает расширить сознание и избавиться от банальностей. Да и разве сто граммов это доза для мужчины? Так, ерунда.

– Если бы ты писал столько же, сколько пьешь, мы бы давно уже жили в элитном доме, – парировала жена.

Вспоминая упреки строгой Маши, Македонский не спеша прогуливался по набережной Круазетт, вдыхал свежий морской воздух и с любопытством глазел на праздную публику. Мечты, казавшиеся несбыточными еще недавно, наконец стали явью.

Критик присел на лавочку, вытряхнул из портмоне бумажку в десять евро и подумал: