Валенсия и Валентайн

– Так или иначе, я пришел сюда не для того, чтобы оправдываться или просить прощения, – мне бы хотелось знать, что ты не ненавидишь меня, но я не стану винить тебя, если ты все же ненавидишь. Просто подумал, что тебе следует знать всю суть дела. Я чувствовал, что ты это заслужила. – Он уставился на парковку, как будто они были на вершине горы, откуда открывался вид на мили и мили захватывающей дух дикой природы. Как будто они были на Бруклинском мосту в Нью-Йорке, любуясь городским пейзажем.

А потом Валенсия совершила еще один очень смелый поступок. В конце концов, вот как работают смелые поступки – они ведут к еще более смелым поступкам и еще более смелым поступкам.

Она сложила листок и сунула в сумочку рядом с тем, на котором изобразила его. Глядя прямо перед собой на велосипед Питера, стоявший на подставке рядом с ее машиной, она протянула руку и положила ее на скамейку между ними ладонью вверх с раскрытыми пальцами.

Он улыбнулся и взял ее, и они просидели так еще несколько часов. Она скосила глаза и увидела, что уголки его рта так сильно растянулись в стороны, что лицо, казалось, вот-вот расколется. Его глаза щурились, грудь вздулась, как будто он собирался расхохотаться. Питер выглядел таким счастливым, и она знала – это потому, что он держит ее за руку. От этого ей захотелось плакать, но не потому, что было грустно. Они начали разговаривать, и она почувствовала, что встречает нового человека, которого уже очень хорошо знала.

Валенсия очень старалась не думать о микробах. И когда ей пришла в голову мысль, что она этого не заслуживает, или что он ее не заслуживает, или что все это небезопасно и страшно, она закрыла глаза и мысленно прочитала свое стихотворение.

Надежней всего самолетом летать

Лучше в небе чем под землей лежать

Глава 32

Миссис Валентайн притворяется, что распутывает наушники, чтобы не пришлось пожимать руку своему соседу по креслу; в наши дни это гораздо более правдоподобное шоу, проводки цепляются за распухшие костяшки пальцев, дрожащие пальцы мучаются с простым узлом. Может быть, это все-таки не шоу.

Вместо этого она кивает соседу, и он понимает намек.

– Вы домой или из дома? – спрашивает он.

– Домой. Но сначала загляну еще кое-куда.

Он смотрит на нее недоуменно.

– Для меня это дом, – поясняет она. – Я просто попыталась пошутить.

Сосед смеется.

– Значит, отправляетесь отдохнуть? Или навещаете кого-нибудь?

– Ни то ни другое. Это деловая поездка.

– Действительно? – Он снова в замешательстве. По правде говоря, она сбивает с толку даже внешним видом: хрупкая пожилая женщина с огненно-рыжими волосами. Вся в ярких украшениях и нарядной одежде. И это в деловую поездку. – Какого рода бизнес?

Ей нравится эта стадия жизни, когда никто больше не утруждает себя сдержанностью и утонченностью. Люди весь день строили рожи – в такси, у билетной кассы, в самолете. В худшем случае они думают, что она лжет насчет того, чем занимается, в лучшем случае считают ее маразматичкой.

– Еще одна шутка, – говорит миссис Валентайн. – Я отправляюсь в юбилейную поездку. С моим мужем.

– О, как мило, – говорит сосед. – И где он в данный момент?

– Умер. Уже много лет назад, – говорит она.

Мужчина прочищает горло. Она продолжает улыбаться ему, все еще теребя проводки наушников.

– Ага. – Он молод – ему, наверное, за шестьдесят – и быстро приходит в себя. – Позвольте спросить, как давно это было?

– Пятьдесят лет назад, – отвечает миссис Валентайн, наслаждаясь выражением лица соседа. – Вот почему я и подумала, что поездка на годовщину была бы уместной. Мы так и не смогли отпраздновать нашу пятидесятилетнюю годовщину свадьбы, даже близко не подошли. И вот я здесь! Так мне и психотерапевт сказал – что мне следует сесть в самолет. Я их боюсь. Панически.

– Ваш психотерапевт? – Люди всегда так реагируют, когда она говорит о Луизе. Как будто у пожилых людей не должно быть психотерапевтов.

– Ее тоже давно нет. Рецепт на самолет был выписан давным-давно, а смелости я только сейчас набираюсь.

Краска растекается по его щекам, и вид приливающей к лицу крови пробуждает спящий сектор памяти. Она слегка задыхается, но хрип теряется в звуке двигателей самолета и всех других свистящих и скрипящих звуках, которые она издает.

– С вами все в порядке? – спрашивает он, должно быть прочитав что-то на ее лице.

– Да. – Она снова улыбается. – Вы мне кого-то напоминаете.

– А вот вы мне никого не напоминаете, – говорит он, и она чувствует, что это, наверно, можно считать большим комплиментом.

Она улыбается.

– Хорошо.

Очередь пассажиров у трапа начинает редеть, и что-то трепещет у миссис Валентайн в животе. Она чувствует себя спокойнее, чем думала, и думает, что ей есть чем гордиться. Питер был прав насчет того, что это пойдет ей на пользу.