Валенсия и Валентайн

Она также не знает, сколько еще собирается рассказать соседу. Ее несет на еще более личную, интроспективную территорию. Она думает о том, как сидит на полу в своей квартире, окруженная полосками бумаги с любимыми словами Питера, словно маньяк-детектив, работающий над расследованием дела, которое не имеет реального решения, как будто он просто исчез и она могла бы найти его, если бы перебрала все его слова. Грейс сидит с ней и обдумывает все свои вопросы вслух: было ли что-то еще, что-то прекрасное, что произошло бы, если бы не тот несчастный случай? Была ли она не права, думая, что время до беды было паузой? Или это была пауза? Выйдет ли из этого когда-нибудь та красота, которую обещал ей Питер? Он сказал, что великая пауза никогда не бывает непреднамеренной. Конечно, более грандиозной паузы, чем смерть, быть не может, но разве автомобильная авария может быть намеренной?

Мужчина ерзает в своем кресле, и она беспокоится из-за того, что задержалась у себя в голове.

– Вот так, – говорит она. – Почти пятьдесят лет назад.

– И что было самым прекрасным?

– Простите? – Миссис Валентайн удивлена вопросом. Девушка, похоже, нисколько не смущается тем, что вмешалась в такой приватный разговор. С другой стороны, у нее почти нет выбора, она сидит так близко. Может быть, это еще одна часть самолетного этикета, о которой миссис Валентайн не знает.

– Вы бы не сказали нам, что сказал ваш муж о том, что дальше случится что-то прекрасное, если бы он в конечном итоге не оказался прав.

– Да, и он был прав, – говорит миссис Валентайн. – Сначала это не выглядело прекрасным, потому что было так ужасно. Меня будто разорвали на части, а затем восстановили, и теперь я уверена, что восстановление было самой прекрасной частью. Потому что самое худшее уже случилось! Знаете ли вы, сколько времени я провела в ожидании чего-то ужасного? Я была одержима этим, поглощена этим. Каждую секунду я страшилась этого – и вдруг вот оно, и это было так ужасно, как я себе и представляла.

А потом… жизнь продолжалась. Тогда я поняла, насколько бессмыслен и беспомощен страх, и хотя он не исчез полностью, хотя мой мозг работал – все еще работает – так же, как и всегда, я наконец смогла вырасти. Я никогда не делала этого раньше. Всю свою жизнь я уменьшалась.

Восстановление, перемены, рост – все это так прекрасно. Красота находится на другом уровне, чем счастье и печаль или легко и тяжело; уверена, вы это знаете. Песня может быть грустной и красивой одновременно. И жизнь тоже.

Трое пассажиров сидят вместе в тишине. Голос пилота объявляет по системе громкой связи о снижении самолета над Нью-Йорком. Миссис Валентайн вздрагивает.

– Неужели это все?

– Боюсь, что так, – говорит мужчина. Он прикрепляет полочку к спинке сиденья перед собой и засовывает мусор в кофейную чашку из пенопласта. – Но мне было так приятно познакомиться с вами. Я никогда не встречал другой Валенсии – так звали мою мать. Я – Джеймс. – Он снова тянется к ее руке, и на этот раз она решает принять предложенный жест. В конце концов, она в самолете. В любом случае ей придется вымыть руки, когда они приземлятся.

Девушка обматывает наушники вокруг запястья и наклоняется через миссис Валентайн, чтобы тоже пожать мужчине руку.

– Я Шарлин, – говорит она. – Приятно познакомиться с вами обоими.

Стюардесса, которая зачитывала инструкцию по безопасности, появляется рядом с Шарлин и кладет ухоженную руку на плечо миссис Валентайн.

– У вас все в порядке, мэм? – заботливо спрашивает она. – Вам что-нибудь нужно?

– Я в порядке, спасибо, – радостно отвечает миссис Валентайн. Стюардессы этой авиакомпании так внимательны; они несколько раз представлялись, постоянно прерывая ее разговор с Джеймсом, чтобы проверить, как она. Она ожидала этого, путешествуя в одиночку, как старшеклассница, но все же…

– Хорошо, просто позовите, если что-нибудь понадобится. Я вон там. Меня зовут Ди. Мы также можем помочь вам сойти с самолета, когда придет время. И позаботимся о других удобствах, как только мы сядем. Хорошо?

Ди улыбается и хлопает миссис Валентайн по плечу. Затем она садится и пристегивается рядом с молодым мужчиной-стюардом по имени Джим.

– С ней все в порядке? – спрашивает он.

– Полагаю, что да, – отвечает Ди.

– Она весь полет разговаривала сама с собой, – говорит Джим. – Разговаривала, смеялась, плакала. Болезнь Альцгеймера?

– Наверно.

– Бедная старушка.

– Не знаю, – говорит Ди. – Она ведь выглядит счастливой, да?

Миссис Валентайн со слезами на глазах улыбается двум скрепленным скотчем листкам бумаги. Наклоняется и показывает их пустому месту слева от себя.

– Да уж, – комментирует Джим.

– Как думаешь, у ней все будет хорошо?

– Хотелось бы. Она милая, правда?

– Да.

Самолет опускается на летное поле и подкатывает к воротам.

Пассажиры начинают вставать и открывать верхние отсеки, но миссис Валентайн сидит совершенно неподвижно, ждет, пока все остальные не уйдут. Затем она встает и направляется к выходу.

Проходя к двери, миссис Валентайн протягивает руку и сильно хлопает Ди по плечу.