Валентайн

Спасибо, что терпел меня столько лет, сказала бы она, и мои дурацкие капризы. Поттер засмеялся бы и показал на птичку, суетящуюся в кустах. Видишь? Перепелиная семейка. Птенчиков видишь, их девять штук? Правда, мило, а, Корина?

Мило, да, теперь она понимает. Поттер понимал это до самого конца. Как она могла так не ценить мир? Как могла исключить себя из уравнения, удивляется она, – вечно смотреть искоса, столько ломать и отдавать так мало? Она будет горевать до последнего дня, но он наступит еще не скоро – для всех, кто сейчас здесь, если она справится.

Начало четвертого. Солнце и жара безжалостны, горячий ветер дует в лицо. Джесси Белден смирно стоит на коленях, ладони на затылке, смотрит в землю – пленник, ожидавший этого всю жизнь. «Вот вернулся с войны домой. Столько лет, и стены, и двор родной». Откуда эти слова? Из какой песни, какого стихотворения, какого рассказа? Когда будет дома, постарается их найти. Если надо, перероет все полки с книгами. Дома, без Поттера, дома, с проклятым приблудным котом, с ребенком-полусиротой, с молодой женщиной, чье лицо в серой пыли и слезах. На лице её ярость, и палец все еще на спусковом крючке. Дома – с этим молодым человеком, стоящим на коленях в пыли.

Корина держит Мэри Роз за плечо. Мы поедем в город, говорит она, и попросим Сюзанну еще немного побыть с детьми. Сядем у меня на дворе, выпьем чего-нибудь крепкого и всё обдумаем.

Что не так в этом проклятом месте? Голос Мэри Роз едва слышен. И почему всем наплевать на Глори Рамирес?

Не знаю.

Мэри Роз смотрит на замершего Джесси Белдена. Я хочу кого-нибудь убить.

Не его. Корина тихо смеется. Может быть, в другой раз. Она берется за ствол винтовки и отбирает её у Мэри Роз. Рука у неё дрожит от тяжести; она опускает винтовку на землю и отодвигает носком теннисной туфли. Мы с вами.

Не бойтесь, говорит Корина Джесси, Мэри Роз и Дебре Энн, прижавшей нос к стеклу в машине, – маленькой бледной свидетельнице, недоуменно наблюдающей за тем, как Мэри Роз подходит к Джесси и помогает ему встать. И просит у него прощения, говоря, как легко стать тем, что больше всего ненавидишь и боишься. Я этого не знала, говорит ему Мэри Роз, и жаль, что теперь пришлось узнать.

* * *

Они едут в Одессу медленно, Корина и Д.Э. впереди, в «Линкольне», за ними Джесси в пикапе Поттера и последней – Мэри Роз в белом седане, таком пыльном, что почти неотличим от этой серой земли. Завтра утром, говорит Корина Джесси, она отвезет его обратно, он заберет свой пикап, оставленный возле могил железнодорожников, и поедет домой в Теннесси. Там у вас сестра, верно? Да, тихо говорит он. И мама.

Они приезжают к дому Корины, Джесси ставит пикап позади её машины и сидит, глядя в ветровое стекло, пока она не приносит ему стакан с водой. Всё ещё держа руки на руле, он засыпает; но через несколько минут, когда она выглядывает в окно, кабина пуста, его нет. Она найдет его утром, отвезет обратно в Пенуэлл, даст ему денег, чтобы добрался домой.

Корина переводит Мэри Роз через улицу и передает Сюзанне. Та раз пять открывает и закрывает рот, но в итоге так ничего и не произносит. Корина знает: если сегодняшняя история выйдет наружу, Мэри Роз может очутиться в лечебнице, в Биг-Спрингсе.

Корина бредет домой, наливает горячую ванну для Дебры Энн, и девочка отмокает там почти час. На дне остаётся столько песка и грязи, что Корина удивляется вслух: когда же ты, девочка, мылась последний раз?

С мылом? спрашивает Дебра Энн.

Корина сидит на полу рядом с ванной комнатой, спиной прислонясь к двери и вытянув ноги. Всё болит: колени, зад, грудь, каждая несчастная мышца. Если еще что-нибудь у меня украдешь, говорит она девочке, полетишь у меня прямо к Сюзанне Ледбеттер. То-то будет рада до тебя добраться.

Больше не буду, говорит Д.Э. Можете потереть мне спину?

Нет, детка. Миссис Шепард хочет просто посидеть спокойно минутку.

Я не достаю, а там чешется.

Корина вздыхает и хочет встать, но спина противится. Она ложится на бок и лежит, тяжело дыша, но всё же встаёт, держась за стену, и входит в ванную. Д.Э. сидит в воде согнувшись; ссутуленные плечи и спина – все в блошиных укусах и корках. Там, где она могла достать, – длинные уродливые царапины. Везде запекшаяся кровь, воспаленная кожа. Корина берет махровую тряпочку, окунает в воду и, стоя на коленях, осторожно обтирает девочке спину. С нынешнего дня, говорит она, можешь приходить в любое время – только после десяти, – и я всегда открою тебе дверь. Девочка вздыхает и закрывает глаза. Как приятно.

А укусами сейчас займемся. Корина выжимает тряпку и кладет на бортик ванны. Приходи в любое время, мойся, смотри телевизор, а я хорошенько запасусь «Доктором Пеппером». В обмен прошу одно. Корина несколько секунд молчит и отодвигает мокрые волосы с глаз Дебры Энн. Никому не говорить, что миссис Уайтхед стреляла из ружья. Не надо нам, чтобы человек еще и за это страдал.

Д.Э. кивает и съезжает в воду, лежит на спине, воображая, что купается в озере; её каштановые волосы раскинулись по обе стороны от головы. Она никому не хочет причинять страдания.

* * *