Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

На то есть свои резоны. Без подобных постыдных манипуляций приверженцев «прав человека» рассыпается гипотеза, будто мир погрузился в пучину войны 1 сентября 1939 года, а именно: вслед за подписанием советско-германского пакта о ненападении. Захват фашистской Италией Абиссинии, оплаченный гибелью 500—600 тысяч эфиопов, это – зачистка от «преувеличенных представлений (африканцев) о независимости». Устроенный Берлином и Римом мятеж Франко против Испанской республики, обошедшийся в полтора миллиона жертв, это – некий эпизод, спровоцированный социальной ересью. Аншлюс Австрии сходил в британском истолковании за устранение дефектов Версаля. Распятие Чехословакии выдавалось чуть ли не за вклад в обустройство «прочного европейского порядка».

Нет, в 20—30-х годах правящие круги Англии, Франции, Соединенных Штатов, как и Германии, Италии, Японии, отлично знали, что творят. Приход нацистов к власти не был результатом лишь внутренних пертурбаций в Веймарской республике. Вашингтон свел к минимуму репарационное бремя, возложенное на Германию Версальским договором. Ко времени возведения Гитлера в сан рейхсканцлера немцы отстегнули около 12 миллиардов марок репарационных платежей, тогда как из-за океана к ним в экономику и, надо полагать, в виде политических бонусов притекло 28—30 миллиардов долларов. Ключевую роль в становлении мощной промышленной базы будущих нацистских агрессий сыграли США.

Детальное освещение данной темы заняло бы много места. Поэтому ограничимся констатацией: Советский Союз ясно озвучил свое отношение к захвату нацистами власти. Гитлер – это война. Москва оборвала военно-технические связи, установленные ранее с Веймарской республикой, и с еще большей настойчивостью принялась продвигать идею коллективной безопасности в Европе.

А Вашингтон, Лондон, Париж или Варшава, прибалты? Американцы лучше, чем кто-либо, ведали, под какую программу взнуздывалась Германия. Тесный контакт непосредственно с Гитлером завязался у них в ноябре 1922 года, и он не прерывался до декабря 1941 года. Судя по всему, истоки планов Дауэса и Юнга, как и «меморандума Гувера», снявшие с Германии репарационные вериги, не родственны альтруизму. Экстремистски настроенные фракции США грезили тогда решающей схваткой с «советским изгоем». Кризис 1929—1933 годов спутал карты. Преемник Г. Гувера президент Ф. Рузвельт уклонился от выражения восторгов или сомнений по поводу крутых перемен в германских политических верхах. Он предпочел позицию выжидания.

Для британских политмодельеров Гитлер тоже не выглядел ребусом. Один из идеологов нацизма А. Розенберг разъяснял им, что вкладывалось в понятие «новый порядок». И другие информаторы не обделяли Лондон своим вниманием. Итог – минуло менее полутора месяцев после перевоплощения Гитлера – демагога в помазанника-фюрера, как англичане вкупе с итальянцами преподнесли ему в дар статус великой державы, пригласили на равных с ними и французами вершить европейские дела. Игнорируя интересы СССР. «Лимитрофы» и «прочие разные шведы» вообще не в счет. Очищению от «скверны Версаля», чего полтора десятилетия понапрасну домогалась Веймарская республика, был дан ход. В сверхрасширенной редакции и с необозримыми рисками.

Не суть важно, что инспирированный англичанами «пакт четырех», подписанный 15 июля 1933 года и поддержанный, кстати, США как «доброе предзнаменование», формально не вступил в силу из-за несговорчивости французского Национального собрания. Проба пера, которым вскоре будут выводиться приговоры Испании, Австрии, Чехословакии, прописываться маршруты в большую европейскую войну, состоялась. И сарказмом отдает изречение (1935) Черчилля: «История богата людьми, которые пришли к власти посредством темных махинаций. Они, если рассматривать их жизнь в совокупности, могут тем не менее считаться великими деятелями, обогатившими историю человечества. Таким человеком мог бы стать Гитлер…» Действительно, Гитлер и его свора обогатили историю сверх всякого предела, что вскоре придется признать и автору приведенных пышных комплиментов.

Хронологический ряд обхаживания Гитлера воспитателями с Темзы скажет все должное сам за себя. Итак: март 1933 года – «пакт четырех». Октябрь 1933 года – немцы покидают Женевскую конференцию по разоружению и Лигу Наций по соображениям «чести», в знак протеста против попыток «обращаться с немецкой нацией как бесправной и второразрядной». Реагируя на советские предложения о заключении «восточного пакта», обязывающего его участников не прибегать к насилию и в случае агрессии приходить на выручку друг другу, и о преобразовании конференции по сокращению и ограничению вооружений в постоянную конференцию мира, наделенную полномочиями «оказывать своевременную, посильную помощь» государствам, над которыми нависла угроза, Берлин и Варшава условились 27.07.1934 о нижеследующем: коль скоро «восточный пакт» состоится, оформить военный союз с Японией с перспективой вовлечь в него Венгрию, Румынию, Финляндию и прибалтов.