Валентин Фалин – уникальная фигура советской дипломатии

Если приведенные мною сведения показались недостаточно убедительными, я обращусь за поддержкой к Люшиусу Клею. Он у вас, как жена Цезаря, вне подозрений. Отвечая на запрос госдепартамента США, генерал доложил (апрель 1946 года): советских представителей в Контрольном совете «нельзя упрекнуть в нарушении Потсдамских соглашений»; напротив, «они самым добросовестным образом выполняют их»; они проявляют «искреннее желание дружить с нами, а также уважение к Соединенным Штатам». В заключение Клей подчеркивал: «Мы ни на мгновение не верили в потенциальную советскую агрессию, и мы не верим в это также сейчас».

17. В середине 1947 года Советский Союз стал сползать на позицию – острие против острия. Это тотчас отразилось на ситуации в Чехословакии, Венгрии, Румынии. Под воздействием ледяных ветров из-за океана надежды Москвы, что эти государства станут развиваться по финской модели, увяли. Создание «народных демократий» вошло в повестку дня. Особняком оставалась советская зона, позднее – ГДР.

18. Одному Господу ведомо, не согнулась ли бы земная ось, удержи США надолго монополию на атомное оружие, не выбейся они из графика накопления ядерных боеприпасов.

1949 год отмечен не только рождением двух германских государств, но и созданием в СССР противовеса американскому атомному шантажу. После рассекречивания архивов ЦК СЕПГ желающие могут убедиться, что Москва не подыгрывала крену, а затем и открытым раскольническим действиям западных держав. Руководствуясь своими «стратегическими интересами», СССР последовательно выступал в защиту единства Германии. В беседах с В. Пиком, О. Гротеволем, В. Ульбрихтом Сталин делал акцент на то, что Германия – единственная страна, способная конкурировать с американцами. В разговорах с советскими военачальниками всплывал и другой аргумент – США не мастаки воевать в поле. Помимо западногерманской территории как плацдарма, Вашингтону нужен немецкий солдат. Противодействие планам раскола означало неодобрение Сталиным поползновений на «социалистические эксперименты» в советской зоне. «Ваша задача, – внушал он Пику, – доведение до ума буржуазной революции 1848 года, прерванной Бисмарком и Гитлером, а не строительство мини Советского Союза».

Поставленный перед фактом раскола, Сталин отводил пять—семь лет на одоление сего противоестественного состояния. Первые пробные шары на предмет сближения ФРГ и ГДР были запущены с его санкции осенью 1950 года. О. Гротеволь направил письмо Аденауэру, в котором говорилось о необходимости смягчить, насколько удастся, последствия разделения государства. В ответ Аденауэр выдвинул набор предварительных условий. Во втором письме Гротеволь принял требования Бонна за основу для обмена мнениями. Диалога не получилось, ибо федеральный канцлер, по нашим данным, не без «совета» трех держав, переписку прекратил.

В это же время Сталин поручил советскому Красному Кресту войти в контакт с Красным Крестом ФРГ для обсуждения проблемы немецких военнопленных, задерживавшихся в СССР. Аденауэр наложил вето на обсуждение с советской стороной этой темы, отметив, что это не гуманитарная проблема. Чем дольше военнопленные находятся в советских лагерях, тем политически выгоднее Бонну.

Свидетельствую, что знаменитая советская нота от 10 марта 1952 года, вокруг которой историки по сей день ведут споры, не являлась блефом. Синтезируя плюсы и минусы, прагматик Сталин заключил, что может свернуть советские позиции в бывшей вотчине, если объединенная Германия примет статус «неприсоединившегося государства». Он рассчитывал, что на свободных выборах, которые предлагались в ноте, большинство пойдет за социал-демократами. Но даже в случае успеха ХДС/ХСС советский руководитель не собирался менять румб, хотя, вероятно, добивался бы повышения планки гарантий того, что неприсоединение не окажется полустанком на пути включения всей Германии в западные военно-политические структуры.

Советским аналитическим службам вменялось внимательно отслеживать подвижки в расстановке сил в ФРГ, выявлять нюансы в позициях отдельных партий и политических деятелей. В конце 1952 года при моем личном участии была написана отправленная в секретариат Сталина записка о «плане Миддельхауве» – о настроениях в Свободно-демократической партии. Блюхер, Делер и ряд других либералов взвешивали целесообразность выхода из коалиции с Аденауэром в знак несогласия с ремилитаризацией ФРГ. Небезынтересными казались «наверху» также соображения, развивавшиеся социал-демократом Эрлером. Он проводил мысль, что воссоединение Германии не должно уподобиться механическому поглощению большим меньшего. На его взгляд, в объединенном государстве должно было слиться все лучшее, что было и в ФРГ, и в ГДР.