Валерий Брюсов. Будь мрамором

Постепенное замирание издательской деятельности, вызванное как репрессивной политикой властей, так и воцарившимся экономическим и хозяйственным хаосом, вызвало к жизни новую форму общения писателей и читателей — чтения в кафе, претендовавших на звание литературно-артистических клубов. Уже 21 ноября 1917 года футуристы открыли «Кафе поэтов» на углу Настасьинского переулка и Тверской^{33}. 23 февраля 1918 года в помещении бывшего кафе «Кадэ» на углу Петровки и Кузнецкого моста начало работу кафе-кабаре «Музыкальная табакерка», объявившее о проведении «Живых альманахов». «Художественными руководителями» были объявлены Бальмонт и Брюсов, но дело взял в свои руки энергичный Вадим Шершеневич, вспоминавший: «Бумаги не было. Книги не выходили. Люди, чтобы не разучиться азбуке, читали надписи на вывесках и ходили слушать живых поэтов»^{34}.

Выступление Валерия Яковлевича в «Табакерке» вечером 20 марта описал в дневнике начинающий поэт Тарас Мачтет^{35}.

«Я никогда не слышал его раньше, видел только на карточках и потому с интересом воззрел на эстраду, когда, наконец, Шершеневич, исполняющий роль конферансье, возгласил весьма торжественно:

— Господа, сейчас выступит поэт, произведениями которого отражается эпоха, стихотворения которого вам всем известны. Валерий Брюсов!

Публика зааплодировала, а я встал со своего места за печкой и даже захлопал в ладоши. Брюсов не замедлил появиться. Публика встретила его хлопками, криками „браво“. Брюсов быстро поклонился и, протиснувшись сквозь ряд столиков, взошел на эстраду и встал за приготовленный для него столик. Не помню уже, что он выбрал для своего чтения. Я не ожидал, что у Брюсова такой глухой, едва слышный голос, плохие манеры и почти стариковское уже лицо, поседевшая борода. Вид у него, во всяком случае, не поэта, отразившего произведениями эпоху, и в толпе я не отличил бы его из ряда других. Читал он не особенно хорошо, но и не плохо. За выход взял 100 рублей. Он прочитал несколько своих вещей по книжке, лежавшей перед ним на столике. После своего чтения он скоро ушел».

Двадцать седьмого марта Мачтет занес в дневник очередную новость: «Э. Бескин в своем журнале „Театральная газета“ в последнем номере здорово отчитал Валерия Брюсова за его выступление в Табакерке в „Живых альманахах“. Пусть лучше, пишет он, Брюсов выйдет со своими стихами на площадь или идет с ними в народ, пусть читает в каком угодно собрании, даже бесплатно, или просто для рекламы, но в Табакерке на угоду богатой буржуазии, за стаканом кофе или изысканной закуской восседающей за столиком там, читать он не имеет право, свой талант разменивать на мелочи в угоду буржуазии из богатых поляков и немцев он не должен. В ответ же Бескину самым спокойным образом не позже как вчера вечером он опять выступил в Табакерке и даже прочел посвященное ей стихотворение. […] Стихи вышли довольно звучные, публика много и долго аплодировала ему, как и в прошлый раз, Брюсов имел успех и, наверное, вполне довольный и собой и гонораром, полученным за выступление свое, покинул наше собрание»^{36}.

Из затей «Табакерки» наибольшую известность получил «Вечер эротики» 2 апреля 1918 года. «Читали мы все сравнительно невинные вещи, — вспоминал Шершеневич[88]. — На эстраду вышел Брюсов и начал читать переводы латинских поэтов. Атмосфера быстро накалялась. Сначала уткнулись носом в стаканы дамы, потом мужчины начали усиленно закуривать. Не смутился один Брюсов.

Издатель альманахов, он же владелец кафе (К. А. Коротков. — В. М.), подозвал меня и грозно спросил:

— Он только читать будет или и наглядно показывать?

Я успокоил встревожившегося коммерсанта, что Брюсов обойдется только читкой.

Коммерсант требовал, чтоб я прекратил „похабщину“.

Я указал, что Брюсов достаточно аккредитованный поэт.

— Что мне до его кредитов, если мне комиссар кафе закроет!

Брюсов кончил читать и совершенно наивно поглядел на зал, удивляясь, что не аплодируют»^{37}.

Четырнадцатого апреля в «Табакерке» произошел публичный скандал между Маяковским и Шершеневичем, который заявил, что слагает с себя обязанности редактора «Живых альманахов». Участвовавшие в них поэты во главе с Брюсовым поддержали Шершеневича и известили о намерении покинуть кафе, куда «проникал нежелательный элемент с улицы, приходил для очередных скандальных „выступлений“ Маяковский и комп.», а «дирекцией не было принято должных мер к устранению этих препятствий»^{38}. Прощальное выступление Брюсова в «Табакерке» состоялось 11 июня. В поисках заработка он также выступал в кафе «Десятая муза» и «Домино» (с ноября 1918 года — эстрада Профессионального союза поэтов, созданного в том же месяце) с импровизациями на заданные публикой темы.