Валерий Ободзинский. Цунами советской эстрады

– Валера, да я как приехала, ни разу не отдохнула!

– Ты что, картошку в колхозе копаешь? Завтра отдохнешь, – съязвил, обесценивая ее доводы.

– Да мало ли, что я делаю. – Встрепенувшись, Неля поднялась с нагретого солнцем камня и встала во весь рост. Лицо стало серьезным. – Я уже устала каждый день куда-то таскаться. Договорись о встрече на другой день!

– Я ответственный человек! И уже договорился! – холодно оборвал Валера.

– А почему ты договариваешься без меня?

– Извини! – почти выкрикнул он в лицо. Он старается наладить их жизнь. Решает проблемы с работой! А она… Пусть сама решает, что ей важнее, отдых или он. – Так ты пойдешь со мной? Если нет, схожу без тебя! Найду с кем! А ты сиди и отдыхай!

– Да ты что?! – сквозь зубы прошипела разгневанная Неля. – Вот и иди с ними!

– С кем? – опешил Валера.

– С тем, с кем есть тебе пойти! С бабами своими!

Валера осознал, что переборщил. Попытался за плечи притянуть к себе, посмотреть в глаза и разрядить гнев шуткой:

– А что? Ревнуешь?

– Тебя? – презрительно оттолкнула Неля. – Надо мне это! Я уезжаю отсюда! Немедленно!

Злые слезы потекли по щекам.

– Я… Я все бросила. Родителям вру. Деньги тайком взяла, чтоб только сюда доехать!

Валере стало нестерпимо жаль ее. Он притянул к себе и обнял.

– Нель, ты что?

– А ты что? Ты что в Караганде сказал? Зачем вызвал? Поиграться? – Неля снова нашла в себе силы оттолкнуть его. Словно подогревая злость, чтобы уйти, выпалила: – В Одессе таких дурочек ищи!

Она стремительно побежала прочь. Пока Валера опомнился и помчался догонять, девушка скрылась в подъезде. Дверь захлопнулась перед носом. И он остановился, не решаясь войти.

Что теперь? Уедет? Конечно, уедет. Кому нужен нищий артист без работы? Мысли побежали по кругу. Он стоял и жалел себя. Терзался, бросаясь из одной крайности в другую, пока не осознал, что все это уже было. Так же он стоял, страшась рассказать об алкоголизме, о психушке, думая, что все решено, все кончено. Эти мысли придали сил. Вот сейчас пойдет и скажет, как есть. Хуже уже быть не может.

Он поднялся на этаж. Неля тоже нерешительно замерла перед дверью квартиры, будто понимая: войдет – придется собрать вещи и уехать.

– Нелюшенька… Неля… Прости меня, дурака. Я так боюсь потерять тебя. – Неля обернулась, и, глядя в глаза, он продолжил: – Я вру тебе. Потому что боюсь, что правду ты не примешь!

– Может, и не приму. – ее глаза стали еще чернее и строже. – Только если врать, то и терять нечего. Без доверия не будет ни близости, ни семьи.

– Больше всего хочу быть с тобой. Эгоистично, но не могу я без тебя!

– Ну, говори. Что случилось? – В глазах Нели засверкали слезы.

– Не хочу я, чтобы ты возвращалась. Прошу… Нет, умоляю! Останься! В сентябре поедем в Иркутск. Переведем тебя на заочное. Я сам пойду в деканат, все сделаю, обещаю. Будем вместе ездить по городам? А?

Про свадьбу и фиктивный брак с москвичкой сказать так и не смог. Слишком. Слишком много правды. К тому же Неля не послала его к чертовой бабушке. Она снова любила, жалела, внимательно слушала. Снова было, что терять. Потом. Он скажет остальное потом.

Валера говорил, как уволился с работы, как ищет новую, перемежая признания поцелуями. Неля гладила по голове и молчала. Скоро Валера убедил себя, что Неля все понимает, на все согласна. Да и как иначе? Они же любят друг друга. Однако недосказанность висела между ними, причиняя боль, а в глубине черных глаз словно пряталось осуждение. Потому Валера посвятил себя поискам работы. Наконец в конце августа раздался долгожданный звонок:

– Валеронька. Мне сказали, ты меня ищешь?

– Валентина Федоровна! Как же я счастлив вас слышать!

– Ну что ты, мой хороший! Как там у тебя?

– Хорошо! Очень хорошо, но помощь ваша нужна.

В трубке раздался мягкий женственный смех:

– Давай уже. Говори…

– С алкоголем завязал. Два года трезв! А еще… – Валера замялся: придется чуть-чуть обмануть. Потом, когда Валентина Федоровна уже пообещает, не сможет пойти на попятный. Не такой человек! – Еще женился я, Валентина Федоровна. Хочу вот к вам в филармонию вместе с женой. Возьмете?

– Вот тебе и на… Краткость сестра таланта. Когда хоть брать тебя?

– В сентябре. А Нелю мою? Оформите в штат?

– Что уж тут, – снова рассмеялась Валентина Федоровна, – оформим, раз такое дело. Приезжайте.

На радостях Валера закатил на Воровского настоящий пир. До осени оставалось две недели. Яркое летнее солнце заливало двор, в котором стоял большой деревянный стол. Были и Домна с Сашей, и мать с отцом, были и одесские друзья, знакомые музыканты, воры и картежники. Подтянулись соседи, обычно игравшие в это время во дворе в домино. Неожиданно явился Эдик Гном, притащив ящик одуряюще пахнущих яблок.

– Обокрал кого, Эдик? – хлопнул друга по плечу Валера.

– Где взял, там уже нет, – подмигнул Гном. – Главное, что сочные, хрустящие, вкусные! Знаешь же… плохого не принесу!

Валера налил себе стакан сока и поднялся из-за стола:

– Рад, что вы все откликнулись на наше приглашение! Хочу еще раз познакомить вас… – начал Валера, но кто-то из гостей, решив, что присутствует на свадьбе, перебил: