Валеркина охота

— Подожди, что там со следами-то было? Ты говоришь, никто не ходил, а я из дому вышел — часа два, не более. Печку оставил — как раз вернуться, трубу закрыть. Следы должны быть.

Валерка взглянул на лесника: смеется, что ли?

— Чудеса, брат, а? Веришь в чудеса-то?

Валерка в чудеса, конечно, не верил, но как тогда объяснить отсутствие следов?

— Так-то, товарищ охотник… — лесник зашагал к дому и остановился у самого крыльца.

Валерку удивляло бесстрашие лесника: Владимир Акимович так и не снял с плеча ружья, и, чтоб не показаться трусом, Валерка не снимал своего, однако крепко вцепился в ремень, готовый сдернуть его в любую минуту.

— А ты не подумал, что снег у вас в деревне мог кончиться утром, а здесь еще идти?

Валерка шмыгнул носом.

— Может ведь так быть? Ну, чего молчишь? Вот то-то. Я из дома вышел — он сыпал, как дым из трубы, плотно. До самого Кебирева шел вместе со мной, не мудрено, что следы закрыло. А ты небось долго голову ломал. — Владимир Акимович насмешливо прищурился, снял ружье и взошел на крыльцо.

— Эк, ты дверь-то замуровал добротно. А вдруг бы мне мишка лыжу сломал? Что бы я делал?

При чем тут лыжи? Валерка ежесекундно ожидал развязки, а лесник — о каких-то лыжах. Поднявшись на ступени, он щелкнул курком своего ружья.

— Э, нет, так дело не пойдет. — Лесник взял у него ружье, плавно спустил курок и поставил его к перилам. — В избе стрелять не позволю — расшибешь мне все углы. Мы, я думаю, с ним и так поладим, медведи в наших краях не драчливые, да и, коли Булая съел, значит, сытый, а сытый — он не страшней котенка.

Лесник поставил на крыльцо ружье, рядом с Валеркиным, вынул из дверной ручки лыжу и вошел на террасу. Валерка, вконец растерянный, шагнул было за ним…

— Нет, ты тут подожди, а я гляну, велик ли зверь. Ну, а чуть чего — не бойся, справлюсь. — И он вынул из ножен свой большой охотничий нож.

Валерка с замирающим сердцем ждал мишкиного рева и каждую секунду готов был кинуться к ружьям, решив хватать лесникову двустволку и стрелять пулей.

— Заходи-ка, эй! — глухо донеслось из дома.

«Как, уже все?» — Валерке тотчас нарисовалась картина: окровавленная туша медведя у ног лесника, а сам он с ножом и почему-то с засученными рукавами стоит, тяжело дыша и отирая пот.

…Валерка открыл дверь, увидел сразу Владимира Акимовича, а рядом… Широко открылись глаза Валерки: рядом с лесником стоял лобастый медведь и довольно щурился — Владимир Акимович чесал его за ухом.

— А вот, Триша, и наш медвежатник, знатный охотник во всем районе — Лерка Игнатьев.

Валерка, совершенно сконфуженный, поняв в одну секунду, что медведь ручной, стыдясь уже и своего бегства и всего, что произошло, не знал, что делать.

— Да заходи ты в дом, чего холод пускаешь. Зверь-то добрый оказался — не тронет. — Лесник не выдержал больше — захохотал: медведь испуганно метнулся в угол, а покрасневший Валерка стоял и смотрел, как обтаивает на валенках снег.

Владимир Акимович успокоился, но улыбка не сходила с его лица. Он рассказал Валерке историю появления Тришки в лесной избе, и немного осмелевший Валерка вскоре уже кормил медведя сахаром, с восхищением разглядывая плотный бурый мех, коротенькие уши, утопавшие в шерсти, неуклюжие, кривоватые лапы.

Тришка не был еще взрослым медведем и едва доставал Валерке до пояса.

— Как же я мог его принять за большого зверя? — Верно, у страха глаза велики.

Владелец медведя, старый друг Владимира Акимовича — геодезист Добровольский, уехал в командировку и на это время привез Тришку к леснику. Булая пришлось увести в Кебирево — собака не захотела мириться с таким соседом. Медведь жил в сторожке уже вторую неделю и вполне освоился, обжился в своем углу за печкой, где и застал его Валерка.

Лесник сходил за ружьями, разрядил их, положил на лавку.

— Ну что? Я смотрю, вы поладили?

Две пары смышленых глаз повернулись к нему:

— Поладили.

Валерка хотя и почтительно, но уже без боязни трепал медведя за загривок, а тот добродушно улегся вдруг на полу и прищурил от удовольствия глаза, чуть подрагивая веками.

— Поладили…

Олененок

Валерка выбирался на дорогу и шел напрямик сквозь лес. Неожиданно он наткнулся на следы зверей и размашистые прыжки человека. На снегу алела кровь.

Он озадаченно остановился — такие большие следы могли принадлежать только лосю или оленю. Красавцев благородных оленей выпустили у них в районе в позапрошлом году, и они, освоившись, ожившись в средней полосе, нередко показывались на глаза, довольно близко подпуская человека.

Но кто же это бежал за ними? Нельзя стрелять этих зверей… Запрещено. — Валерка видел, что следы совсем свежие, он тронул шарик крови на снегу. Не успела даже застыть… А может, по лицензии охотник добывает лося? Но следы больше похожи на оленьи, лосиные размашистей: лось ведь вдвое крупнее. А если — олень? Какая может быть охота? На оленей не дают лицензий…

«Браконьер?.. — мелькнуло страшное слово. — Но кто это? Приезжий или местный?..»