Валькина жизнь

В словах дочери, однако, есть печальная правда. Валя уже давно привыкла ходить в гости к подругам одна. Пашка, когда бывает дома, из-за этого злится, подозревает ее в изменах и устраивает сцены. Чтобы как-то задобрить мужа, она по дороге из гостей покупает ему водку. Но даже это помогает не всегда.

– Проститутка! – орет Пашка, когда она однажды в радостном настроении возвращается домой от подруги. – Шляешься невесть где! Ноги повыдергиваю! Я тебя с панели взял – туда и отправлю!

– Папа имеет в виду, что я работала на стройке, когда мы поженились, – пытается объяснить выбежавшему в коридор сыну значение слова «панель» Валя.

– А кто такая проститутка? – интересуется Степан.

– Мать твоя! – орет Пашка. – Потаскуха! На панель!

– Мама тебя самого на панель отправит, – злобно прищурив глаза, бросает отцу Ирина.

Пашка наотмашь бьет дочь ладонью по лицу. Ирина, взвыв от боли, убегает в свою комнату.

– И тебе сейчас то же будет! – рявкает Пашка, глядя на перепуганную Валю. – Убью гадину!

– Кто же тебя тогда кормить будет? – слышится из-за двери голос Ирины.

Пашка грязно матерится и со всей силы ахает кулаком по дверному косяку. Дверь гудит, а с потолка сыплется побелка. Валя уже готова броситься на мужа, чтобы защитить дочь. Но Пашка немного остывает и, кинув на Валю полный пьяной злобы взгляд, лишь шипит:

– Вырастили гадюку.

Потом он уходит на кухню.

– Мама, когда он уйдет, ты его больше домой не пускай, – плачет Степан. – Я его боюсь.

– Он тогда дверь выбьет, – хмыкает Ирина.

Валя, как может, старается успокоить детей. Таких приступов ярости у Пашки еще не было.

– Папа нас любит, он в душе хороший, – бормочет Валя, прижав к себе Степана и сама не веря своим словам.

– Ага, когда спит и не храпит, – хмыкает Ирина.

– Ты тоже была не права, – урезонивает Валя дочь. – Зачем было в ответ говорить ему грубости?

– Какие? Про панель? – злобно усмехается Ирина. – А разве я не права? Разве не ты его кормишь? Так что не ему здесь хвост поднимать.

– Не надо так об отце, – бормочет Валя.

Если честно, дочь во многом права. За последние несколько лет Пашка окончательно опустился. По причине запоев его списали уже с нескольких судов. И теперь он все больше торчит в резерве. Однако и здесь на работу, на которую его направляют, он почти не ходит: то ему стыдно мести улицу, то тяжело перегружать овощи на железнодорожной станции.

– У вас, товарищ матрос, запросы прямо-таки барские, – не выдерживает как-то пожилой инспектор в отделе кадров флота.

Пашка передает эти слова Вале, ища сочувствия, но Валя лишь вздыхает, признавая правоту кадровика.

– И ты туда же! – взвивается Пашка. – Ты жена мне или нет? Ты должна быть на моей стороне!

– Я на твоей стороне, – устало заверяет его Валя.

– Тогда дай на водку, – просит Пашка.

Валя вздыхает, достает из сумочки кошелек и дает мужу денег со словами:

– Ты хоть не напивайся в зюзю, ладно?

Пашка хмыкает и бормочет что-то неопределенное.

Иногда Пашка под нажимом Вали все же выходит на работу – то дорожным рабочим, то грузчиком. Но за место свое он не держится, то и дело сваливаясь в запои. В конце концов, за его постоянные прогулы Валю приглашают на заседание профкома флота.

– Глупость какая, – сконфуженно бормочет Валя, отпрашиваясь у Зинаиды Петровны с работы, – как будто в школу вызывают к ребенку.

– Хотят, чтобы ты оказала на мужа воздействие, – усмехается Зинаида.

– Да что же я могу оказать? Как будто он меня слушает, – стонет Валя. – Если бы слушал, наверное, капитаном бы уже стал.

– Ну, не каждому дано быть капитаном, – разводит руками Зинаида.

Сказано это таким тоном, что Валя уже готова обидеться на свою начальницу и приятельницу. Почему она считает, что Пашка ни на что не способен? Может быть, у него просто что-то не сложилось в жизни, пошло не так, как надо.

– Плохому танцору всегда пол кривой, – произносит Зинаида.

Неужели Валя, задумавшись, произнесла последнюю фразу вслух? Да и ладно. Ерунда все это.

– Так я отлучусь, Зинаида Петровна? – повторяет она.

– Отлучись, – кивает Зинаида.

И Валя идет в профком. Ее проводят в большой кабинет, наверное, какую-нибудь Ленинскую комнату. В углу действительно стоит бюст вождя. Правда, учитывая перестроечные настроения, бюст повернут спиной к обществу, так что Владимир Ильич вперил взгляд в стену.

– Даже Ленину стыдно за то, что здесь происходит, – думает Валя.

За столом, покрытым зеленым сукном, сидят несколько мужчин в морской форме. Пашка с печальным видом сидит напротив них. Он съежился и выглядит потерянным и жалким. Валя мысленно сравнивает его с мужиками за столом. Да, права, наверное, Зинаида: не всем быть капитанами.

– Какая у вас, Валентина Николаевна, дома обстановка? – интересуется у Вали один из «капитанов», как она про себя окрестила мужчин из профкома.

– На гуслях я ему не играю, – злится Валя, – а в остальном живем семьей. Все, как положено. Двое детей.

– Пьет? – задает странный в такой ситуации вопрос другой «капитан».

– Вы же сами, товарищи, знаете, – сердито произносит Валя, – иначе меня бы не приглашали. Только что я могу сделать? Отправьте его в рейс – мне легче станет.