Валькина жизнь

– Как ни крути, мать, а квартиру надо делить, – отшвырнув сумку в угол, заявляет Ирина.

– Ага, – рявкает Степан, – чтобы ты в Москве своей жила, а мы здесь с матерью душились в однушке?

– Мне нужна моя доля, понятно? – орет Ирина.

– И мне тоже! – орет в ответ Степан.

– Никто из вас ничего не получит, – с ухмылкой огрызается пьяненькая Валя.

Она выпила еще бокал вина и теперь окончательно осмелела.

– Деньги берите, уже и так все забрали, – машет она перед лицами детей своим высохшим жилистым кулаком, – а квартиру не трогайте. Она моя.

– Ты ее в могилу с собой собираешься забрать, мать? – огрызается Ирина.

– Как помру, тогда делите, – пьяным голосом соглашается Валя. – А пока жива – даже и не думайте.

– Напилась старуха, – констатирует Степан

Ирина при этом нервно хохочет. На следующее утро она улетает обратно в Москву. Степан снова везет ее в аэропорт на такси.

– Идиот, – говорит ему Ирина, – дай мне денег на машину, зачем тебе со мной тащится.

– Чтобы не заблудилась, – хихикает Степан.

– И назад на такси поедешь? – злобно щурится на брата Ирина. – Хорош ты материны деньги тратить.

– Не все же ей тебе отсылать, – парирует Степан.

– Вот и поговорили, братец, – фыркает Ирина.

48

– Напилась старуха, – теперь эту фразу Валя все чаще бормочет сама себе.

А как еще сказать? Это правда. Она все чаще начинает прикладываться к рюмке. Вино заменяется дешевой водкой. И скоро Валя уже не может представить свой день без этой расслабляющей теплоты во всем теле. Зимой она долбит ломом наледь, летом метет двор метлой, а сама думает о том, как придет домой и сможет порадовать себя рюмкой-другой. На пути с работы она заходит в магазин и покупает водку и самую дешевую колбасу.

– В ней же мяса нет, – морщится Степан, когда она как-то раз предлагает ему свою нехитрую закуску, – одна соя.

– И пусть будет, – не совсем впопад бормочет уже захмелевшая Валя. – Это полезно для сосудов.

– Соя? – хмыкает Степан.

– А ты как думал? – хихикает Валя. – Никакого холестерина. Сплошная растительная польза. Ешь.

– Да лучше подошву с тапок пожевать, – бросает Степан, угостившись водкой. – Там тоже холестерина нет. Зато вкуснее будет, чем твоя колбаса. Где ты ее только берешь? На помойке?

– Да уж! – загадочно хихикает Валя. – На помойке как раз такое и валяется. Разбежался, сынок.

В шутке Степана, однако, есть доля истины. Валя уже как будто немного не в себе. Она начинает захламлять квартиру всякой дрянью с мусорки. Когда-то она начинала с одежды и обуви.

– Выбрасывают же люди такую красотищу? – бормотала она, выуживая из бака почти новые ботики или по-хозяйски, словно в примерочной дорогого бутика, небрежно снимая с ограждающего мусорку сетчатого забора пальтишко или пуховик.

Теперь она тащит домой старые оконные рамы, обрезки гипсокартона, заскорузлые лыжные ботинки, воняющие плесенью, словно дорогой французский сыр, сами лыжи, часто непарные или без креплений, и прочую гадость.

– Мать, зачем тебе это? – периодически рычит Степан, спотыкаясь в комнате об очередную батарею Валиных трофеев.

– Добром не разбрасываются, – поясняет из кухни жующая свою соевую колбасу Валя. – Мало ли что. Стекло вдруг разобьешь в окне. А у нас вон рамы есть готовые. Заменим – и все дела.

– А лыжи тебе зачем? – орет Степан.

– Кататься буду! – огрызается Валя.

– Ты же никогда не каталась, даже в молодости, – стонет Степан.

– Начну, – парирует Валя, выходя из кухни в коридор. – Поставлю вот вас с Ириной на ноги, пойду на пенсию и буду в лес ходить – кататься.

В ответ Степан только ошалело мотает головой. Смежная с залом задняя комната квартиры уже полностью забита всевозможным хламом, превратившись в некое подобие кладовки. Теперь Валя рассовывает утиль по углам зала, где живет сама. Относительный простор остается только в комнате Степана. Но Валя периодически покушается и на нее.

– Подложишь мне какую-нибудь дрянь – убью, – предупреждает Степан.

– Пару листиков гипсокартона? – предлагает Валя. – В уголок поставим, за шкаф, они и незаметны будут. Пусть стоят, а?

– Куда ты их хочешь приспособить? – ревет Степан.

– Ремонт на кухне соберемся делать – вот и пригодятся, – бормочет Валя. – Зачем покупать?

– Так их же мало здесь? – возводит руки к небу Степан. – Обрезки какие-то.

– А я еще нанесу, – поясняет Валя. – Не завтра же кинемся ремонтироваться. Гипсокартон часто выбрасывают. Принесу – и за шкафчик к тебе.

– Не смей! – орет Степан. – Увижу – выброшу! Вместе с тобой!

– Нужными вещами швыряться? Ишь какой смелый! – шипит Валя.

– Да не пройти уже нигде из-за твоих вещей, – мотает Степан головой.

– Потеснимся, – увещевает его Валя. – Времена сейчас непростые. Нужно в дом все нести, а не из дома.

– Да мне сюда уже пацанов стыдно приглашать, – бормочет Степан. – Как склад вторсырья.

– Что-нибудь понадобится, а оно под рукой, – не сдается Валя. – Пацаны твои пусть нос не воротят. В хозяйстве все пригодится. А еще лучше – не пацанов, а девчонок приглашай. Бабы – они хозяйственные, они поймут.

– Ага, – хмыкает Степан.

Не найдя общего языка, они разбредаются по своим помещениям. Но Валя не может долго злиться на сына.