Валькина жизнь

– Посуду кое-какую и ложки-поварешки Степка к себе забрал, – скороговоркой отвечает Ирина, которой разговор явно надоел. – И одежду, что ты в сумки сложила в последний вечер, перед тем как в больницу попала. Так что ты к нему отправляйся после выписки. Оттуда и поедешь в свой Мариуполь. Степка билет тебе возьмет. Я ему деньги оставила. Ты знай. Я мать родную не обижу.

– Ладно, – машинально отвечает Валя, – я поняла.

– Давай, не жги деньги, – кричит в трубку Ирина, – пока.

Валя, свесив ноги, сидит на высоченной больничной кровати и теребит в руках телефон. Она старается вспомнить, сколько денег осталось у нее на карточке. Хватит ли их, чтобы добраться до Мариуполя? На то, что Степан купит ей билет, она не рассчитывает.

Валю выписывают спустя еще две недели. Она стоит в своем потертом пальтишке на крыльце приемного покоя под нависающим над ступеньками козырьком. Конец июня. Но в Мурманске как-то по-осеннему промозгло и холодно. Моросит мелкий дождик. Собравшись с духом, Валя выходит из-под защиты козырька и бредет по лужам к остановке.

Слава богу, она застает Степана дома. Вслед за сыном Валя с трудом протискивается на крохотную кухню, где Степан кормит ее макаронами и чаем.

– Вещи-то мои пропали, – причитает Валя. – Как же вы так с Ириной-то?

– Мне Ирка сказала: выкидывай, – бубнит Степан. – Я и выкинул. Мне-то что?

– Не забрали почти ничего, – качает головой Валя.

– А что там было брать, мать? – возмущается Степан. – Мусор один.

– Сумки мои где, с одеждой? – пугается Валя.

– Не бойся, мать, сумки здесь, – хмыкает Степан.

Как и предполагала Валя, денег на билет у сына не оказывается.

– Понимаешь, мать, – разводит он руками, – я Ольге дал. Она у нас кашевар. С деньгами туго. Я тебе перешлю в Мелитополь, как только заработаю.

– В Мариуполь, – поправляет сына Валя.

– Ага, – соглашается Степан, – сразу же.

Часа через два домой возвращаются Ольга и Настя. Потом приходит из школы сын Ольгиной сестры Иван. А вечером возвращаются с работы его родители – Лена и Сергей. И в крохотной квартирке становится просто нестерпимо тесно. Ольга хотя бы пытается быть с Валей приветливой: интересуется ее здоровьем, зовет ужинать. А вот ее сестра с мужем смотрят на Валю с явной неприязнью.

– Разве можно их винить, – думает Валя. – Они меня знать не знают. Объявилась ни с того ни с сего. Тесно у них очень.

Степан ложится спать на расстеленный на полу матрас. Ольга с дочкой устраиваются валетом на диване. Для Вали освобождают Настино кресло-кровать.

– Бабушка, – интересуется Настя, – а ты скоро уедешь?

– Когда надо, тогда и уедет, замолчи, – цыкает на дочку Ольга.

– Я вас долго стеснять не буду, – вздыхает Валя, – не беспокойтесь.

На следующее утро она отправляется за билетами, потом в собес и в пенсионный фонд. А еще через неделю уезжает в Москву. Степан идет ее провожать. Он тащит сумки, кряхтит и отдувается. Моросит все тот же противный дождик.

– Иди домой, не жди, – говорит ему Валя, когда сын усаживает ее в вагон.

– Чего уж там, – бурчит Степан, – помашу ручкой.

Он выходит из вагона и стоит под дождем, пока поезд трогается с места. Степан идет вдоль перрона и машет Вале рукой.

– Прощай, сынок, – шепчет в оконное стекло Валя и машет ему в ответ.

Поезд набирает ход. И Степан отстает. Валя все смотрит и смотрит в окно. За ним проплывают до боли знакомые городские пейзажи. Столько лет прошло. А Вале кажется, что только вчера она впервые приехала сюда. Приехала с надеждами. Приехала строить новые города и собственную жизнь. А кончила мытьем подъездов. Тут Валя вспоминает, что так и не отдала долг дворничихам.

– Как стыдно, – шепчет она, – гробовые деньги бабы мне заняли.

Но делать нечего. Оставшихся после покупки билета до Мариуполя денег едва хватит на первое время. Хорошо еще, что в собесе в связи с переездом ей выплатили пенсию за три месяца вперед. Но большую часть этих денег пришлось оставить Степану на хозяйство. Кто ему еще поможет, кроме родной матери? А из Мариуполя придется каждые два-три месяца ездить в  российский Таганрог, получать пенсию там.

Валя допоздна сидит на своей полке, даже не расстилая постель. Мысли так и лезут ей в голову. Как приедет, надо сходить на могилку к тете Поле. А еще надо Степану как-то из Таганрога посылать немного денег на прокорм семьи. Купит ли Ирина себе хоть какое-то жилье в Москве? Заведет ли постоянного кавалера? На квартирку-то они, поди, как мухи слетятся. Кавалеры нынче такие. И есть ли у тети Поли приличные сковородки на хозяйстве? А то ведь свою посуду она так и оставила Степану. Ту, что он забрал к себе, конечно. Остальную выкинули на помойку.

В Москве Ирина встречает ее на Ленинградском вокзале, помогает перебраться на Курский и усаживает в зале ожидания.

– Все, мать, – тараторит она, – побежала. Ты уж тут не заблудишься теперь. Как объявят твой поезд, вали прямо в тоннель и на перрон. Поняла?

– Посиди со мной, доченька, – просит Валя.

– Ты чего, мать, боишься? – хмыкает Ирина.

– Ничего я не боюсь, – бормочет Валя, – просто посиди.

– До твоего поезда еще четыре часа, – отмахивается Ирина. – Мне работать надо идти.