Валькирия

не свято ему,

что свято всем:

отвергнут он всеми и мной!

И я с другими был позван —

мстить беспощадно

за кровь родни:

пришел поздно,

вернуться пришлось, —

чтоб беглый вражий след

в своем же доме найти!

(Он отходит от стола.)

Хранит дом мой,

Волчонок, твой сон. —

я впустил на ночь тебя:

но завтра ищи,

где хочешь, оружья:

с утра будь к бою готов, —

за мертвых заплатишь мне дань!

Зиглинда встает со своего места и с беспокойным видом становится между ними.

Хундинг

(Зиглинде, грубо)

Прочь уходи!

В спальню ступай?

Питье мне на ночь готовь

и жди меня ко сну!

Зиглинда стоит некоторое время в нерешительности что-то обдумывая. — Она медленно поворачивается и. задерживая шаги, направляется к кладовой. Там она опять останавливается, погруженная в мысли и наполовину отвратив лицо. — Приняв спокойно какое-то решение, она открывает поставец, наполняет напитком рог и всыпает туда из деревянной кружки приправу. — Затем она переводит глаза на Зигмунда, чтобы встретить его взгляд, все время на нее устремленный. — Она замечает, что Хундинг следит за нею, и тотчас же направляется к спальне. На ступеньках она еще раз оборачивается, глядит на Зигмунда глазами, полными страстной тоски, и долгим взглядом указывает ему, с выразительной определенностью, одно место на стволе ясеня. — Хундннг делает резкое движение и повелительным жестом гонит ее прочь. — Бросив последний взгляд на Зигмунда, который продолжает спокойно, затаив гнев, стоять у очага, — она уходит в спальню и затворяет за собою дверь,

Хундинг

(снимая с дерева свое оружие)

Оружье — сила мужей!

(Уходя, он обращается к Зигмунду.)

Ты завтра в бой со мной вступишь:

меня слышал ты?

Ну, берегись!

(Захватив с собой оружье, он уходит в спальню; слышно, как он изнутри запирает затвор двери.)

Зигмунд остается один. — Ночь наступила; зал освещен лишь слабым огнем очага. — Зигмунд опускается на ложе, близ огня, и некоторое время сидит в молчаливом раздумье, охваченный сильным душевным возбуждением,

Картина вторая

Зигмунд

Мне меч отцом был завещан, —

в беде я его найду...

Я к врагу в дом

без меча вошел —

и залогом стал

мщенья его...

Мелькнул образ

дивной жены...

О, страх восторга,

сердца боль!..

Томленье влечет меня к ней,

я во власти сладких чар...

Она — рабыня того,

кто меня в плен взял, глумясь! —

Вельзе! Вельзе!

Где же твой меч,

твой крепкий меч?

Я взмахну им грозно,

когда сокровенный мой гнев

восстанет со дна души!

Т

леющие в очаге дрова обваливаются: вспыхнувшее пламя внезапно бросает яркий свет на то место в стволе ясеня, которое было указано взглядом Зиглинды и где теперь ясно видна рукоять меча.

Зигмунд

Что там мерцает,

как звезда?

Из ствола яркий

исходит луч...

Слепые очи

свет озарил,

тайно радуя взор...

Как волшебный блеск

мне сердце жжет!

Иль это взгляд

цветущей жены,

что так грустно

прощаясь со мной,

бросила здесь она?..

(Огонь начинает постепенно меркнуть.)

Ночь покрывала

очи мне тьмой,

но лучистый взор

встретил меня:

свет я нашел и тепло!

Солнце кротко

сияло здесь,

ласкало чело мне

отрадным огнем, —

но закатилось оно...

(Новая слабая вспышка огня в очаге.)

Еще, в последний раз,

свет вечерний сверкнул...

Даже старый ствол горел

в его золотом луче...

Погас мой светоч,

цветок увял, —

тьма ночная

очи мне кроет:

только в глубинах сердца

тлеет бессветный огонь...