Валленштейн

— Вы, герцогиня, вероятно не поняли, что я обращаюсь именно к вам, — повысил голос Валленштейн, постепенно начиная терять терпение.

Его супруга хладнокровно проигнорировала вопрос и, как обычно, запустив пальцы в подливку, извлекла оттуда лакомый кусочек телятины и с наслаждением, с громким свистом обсосала косточки, облизала свои изящные пальчики и отправила косточки под стол собакам. Герцог терпеливо ждал, когда она разделается с куском жирной телятины, но супруга продолжала, громко причмокивая, поглощать любимое блюдо, громко, как истинный ландскнехт, отрыгивать и вновь ловко выуживать из подливы очередной лакомый кусочек.

Герцог, наблюдая за супругой, не на шутку рассвирепел и, невзирая на присутствие многочисленной челяди, процедил сквозь зубы:

— Как телячью косточку, так берёшь двумя пальчиками, а как колбасу в гульфике, так хватаешь всей пятерней! — С этими словами он оторвал от зажаренного поросёнка увесистую заднюю ножку и со всего маху метнул её в блюдо, стоящее перед супругой. Фонтан жёлто-коричневых брызг окатил герцогиню с макушки до самого пояса. От удара тяжёлое серебряное блюдо слетело со стола, его содержимое опрокинулось на подол роскошного платья герцогини, сшитого венским портным из голубого испанского бархата, расшитого жемчугом и украшенного брюссельскими кружевами.

Изабелла оцепенела от изумления и испуга. Привёл её в себя раздражённый голос мужа:

— Милостивая госпожа! Если вы считаете мои вопросы недостаточно аргументированными, то поверьте, я всегда могу найти весомый аргумент, чтобы обратить на себя ваше драгоценное внимание, в чём вы уже смогли убедиться!

Струи густой жирной подливы и чесночного соуса стекали с пышной причёски герцогини, украшенной золотой сеточкой с бриллиантами и страусиным пером, на нарумяненное, покрытое белилами лицо, на кружевной белоснежный пышный, как пена, испанский воротник и на затянутую в тугой корсет высокую грудь и тонкую осиную талию. Вскочив с места, герцогиня в бешенстве попыталась опрокинуть тяжёлый стол, а когда это ей не удалось, она заверещала диким голосом и, не помня себя от ярости, схватила со стола серебряную кружку из-под пива и с силой швырнула её в ненавистное лицо мужа. Тот мгновенно уклонился от удара, и тяжёлая кружка попала в грудь слуге, стоящему за спинкой стула герцога. Бедняга только охнул от боли и чуть не свалился с ног. Остальные слуги не были смущены происходящим и лишь ухмылялись про себя: видно, подобные происшествия в семье герцога были им не в диковинку.

— Успокойтесь! — произнёс герцог, с угрожающим видом поднимаясь с места.

Обойдя огромный стол, он почти вплотную приблизился к беснующейся в истерике супруге. По дороге герцог прихватил вместительный сосуд с пивом и, сделав из него несколько крупных глотков, произнёс с ужасающим спокойствием:

— Успокойтесь, дорогая фрау!

С этими словами он выплеснул пиво на искажённое злобой и ненавистью лицо жены, та чуть не задохнулась от избытка чувств и, посинев от бешенства, свалилась в обморок.

— Позовите служанку. Пусть приведёт её высочество в порядок! Нельзя так налегать на телятину в подливе и в чесночном соусе, сколько раз я уже об этом говорил! — велел герцог своему слуге.

— Ваше высочество! — услышал он в ответ голос верного Карла. — Осмелюсь сообщить, что её высочество герцогиня Брунгильда Фридландская и Мекленбургская сегодня не совершала обычной верховой прогулки и, вероятно, находится у себя.

— Это что ещё за новости? — неприятно удивился герцог и тотчас заспешил в покои дочери.

Свою наследницу он застал в спальне, ещё лежащей в постели. Брунгильда с сосредоточенным видом охотилась на блох, выискивая их в складках своей ночной сорочки и постельного белья. Её движения были грациозны, но в то же время молниеносны, что не давало несчастным насекомым никаких шансов на спасение. При виде дочери, гнев герцога сразу улетучился, и он, пинком придвинув резной табурет из красного дерева к алькову с пышным балдахином из красного бархата и золотой парчи, примостился на нём и положил свою крупную солдатскую ладонь на изящную, но сильную руку дочери и сказал:

— Текла, моя девочка, я справлялся о тебе!

Брунгильда промолвила:

— Ваше высочество, я просто устала. Слишком много событий произошло в последнее время: конфирмация, рыцарский турнир, несостоявшееся аутодафе, предстоящая казнь лучшего рыцаря герцогства, а может, и всей Германии — всё это меня несколько выбило из колеи, и поэтому сегодня мне было уже не до верховой езды. Однако, обещаю, не пробьёт ещё и десяти, как я буду в седле.

«Это просто приступ меланхолии», — с облегчением подумал герцог.

— Неужели нельзя отменить казнь? — внезапно услышал он взволнованный голос дочери.

— Что тебе дался этот непутёвый рыцарь Рупрехт? — вопросом на вопрос ответил герцог, удивляясь услышанному.

Щёки дочери порозовели от этих слов отца. Она, опасаясь выдать свои истинные чувства, тихо произнесла:

— Пожалуй, немного найдётся таких рыцарей в нашей армии, как рыцарь Рупрехт.