Валленштейн

— Допустим, мой оберст — далеко не враг Церкви и тем более не враг дома Габсбургов, ибо он неоднократно проливал свою кровь в войнах на стороне Лиги, а что касается его пьяной выходки с похищением ведьмы с костра и случайным убийством на поединке вашего адъютанта, то он действительно заслуживает самого сурового наказания. Не зря именно я приговорил барона к смертной казни. Но, увы! Мне только что сообщили, что люди проклятого маркграфа фон Нордланда, отпетого негодяя и еретика, убили аббата Кардиа и похитили самого епископа Мегуса. В том случае, если казнь барона фон Рейнкрафта не будет отменена, они грозятся немедленно посадить его преосвященство на кол. Не забывайте, что барон по отцовской линии близкий родственник одного из вождей протестантов, а именно Карла Густава, герцога Пфальц-Цвайбрюккенского, а значит, родственник самого шведского короля Густава Адольфа, по материнской линии он имеет прямое отношение к дому померанского герцога Богуслава XIII. Епископа похитили протестанты, и они обязательно посадят его на кол, если казнь не будет отменена. Я не могу допустить этого святотатства, или вы, граф, считаете, что удовольствие от зрелища казни этого буяна и пьяницы стоит жизни его преосвященства? — задал коварный вопрос герцог. По всему было видно, что он рад такой неожиданной развязке.

Фельдмаршал Тилли заскрипел зубами от злости и, еле сдерживая ярость, процедил:

— Я вижу, в вашем герцогстве даже его преосвященство епископ не может себя чувствовать в безопасности, но зато всякие проходимцы, еретики и авантюристы творят всё, что им взбредёт в голову! Убивают офицеров армии Лиги, спасают ведьм от костра и даже среди белого дня похищают епископов!

Глаза герцога при этих словах взбешённого валлонца потемнели, а рука невольно легла на эфес шпаги, но тем не менее он, с огромным трудом сдерживая гнев, спокойно сказал:

— Не забывайтесь, граф! Если вы не согласны с моим решением об отмене казни барона фон Рейнкрафта, можете сегодня же отправляться в Вену и лично довести до сведения Его Императорского Величества, что вы предпочитаете, чтобы епископа посадили на кол, как какого-нибудь разбойника или вора, лишь потому, что вы страстно желаете получить удовольствие от казни моего лучшего офицера, который имел неосторожно вывалять в пыли ристалища ваших хвалёных рыцарей, а одного прикончить в честном поединке. Да, именно в честном поединке барон фон Рейнкрафт уложил барона д’Арони. И кто виноват, что никто из посмевших атаковать оберста на мосту идиотов, в том числе и барон д’Арони, не умел держать шпагу в руках, да и клинки их оказались соломенными?

В этот критический момент внимание обоих ссорящихся привлекла белая карета, которой правил явно послушник доминиканского монастыря. Она въехала на площадь в сопровождении генерал-вахмистра фон Илова и его солдат, бесцеремонно врезавшись в толпу. Рейтары во главе с фон Иловым, нахлёстывая шпагами плашмя направо и налево, мигом очистили проход к самому оцеплению пикинёров и шотландских стрелков у эшафота.

— Чтобы мне провалиться в преисподнюю, если это не карета нашего бедного учёного доминиканца, аббата Кардиа? — мрачно констатировал вездесущий Цезарио Планта.

Фон Илов вернулся к карете, спешился, с почтительным поклоном распахнул дверцу. Опираясь на руку генерал-вахмистра, на землю ловко спрыгнула Брунгильда. Эта рослая белокурая девица, помахивая хлыстом, потянулась, как кошка, расправила худые, но несколько широковатые для женщины плечи и сделала несколько шагов, разминая затёкшие члены. Окинув любопытным взором площадь, она на короткое мгновенье остановила свой взгляд на балконе ратуши, где стоял её отец со свитой, поколебавшись какой-то миг, Брунгильда улыбнулась одними уголками губ и решительно направилась к эшафоту. Тут внезапно её внимание привлекло пустое епископское кресло и стоящие рядом с ним Хуго Хемниц с братией. Брунгильда пристально поглядела на них, и, несмотря на всё своё самообладание, иезуит похолодел от неожиданности и страха: вдруг проклятая дочь герцога узнает одного из своих похитителей. Однако внимание девушки привлекло уже нечто другое. Оглядев оцепление солдат у эшафота в поисках свободного прохода, она заметила темноволосую девушку, которая, цепляясь за стволы мушкетов, двигалась вдоль шеренги солдат к эшафоту. Когда солдаты расступились перед дочерью герцога, девушка ловко воспользовалась этим моментом и первой очутилась у лестницы, ведущей на эшафот. С самого начала её намерения не вызывали никаких сомнений у Брунгильды — женская интуиция в подобных случаях никогда не подводит.

— Никак ты собираешься увести с эшафота и заполучить в мужья высокородного рыцаря? — догнав её, поинтересовалась Брунгильда, небрежно стегая хлыстом по пышному подолу своего белого подвенечного платья.

— Да, ваше высочество! И, смею заверить вас, я имею на это полное право! — смело ответила дочь кальвинистского пастора, улыбаясь ослепительной белозубой улыбкой.