Валленштейн

Это должно было развязать руки католическим монархам в борьбе и с внутренним врагом, то есть с реформаторами-протестантами[32] — непримиримыми врагами католической церкви и Империи. Чтобы продолжать освобождение порабощённой части Венгрии, необходимо заручиться поддержкой католической Польши, которая страдала от варварских набегов турок и татар. Переговоры с польским королём Сигизмундом III[33] прошли успешно, сейм единогласно утвердил его решение помочь штатгальтеру[34] Венгрии эрцгерцогу Маттиасу освободить от турок остальные две трети захваченных венгерских земель. И вот теперь необходимо было договориться с господарем о пропуске польских войск через молдавскую территорию в Трансильванию[35] и Венгрию. В войне с турками уже принял участие наследник семиградского княжеского престола граф Бетлен Габор фон Иктар. Правда, он был ярым протестантом, но в данном случае у него и у Габсбургов[36] враг общий, жестокий, весьма коварный и опасный — Османская империя[37].

Если переговоры с Ароном-Воеводой пройдут успешно, то уже в начале лета этого 1606 года можно будет выступить в поход против турок.

Епископ Пазмани, будучи человеком не только достаточно бесстрашным и расчётливым, не теряющим голову даже в критических ситуациях, но и привыкшим к аскетическому образу жизни, не стал брать с собой огромную свиту из помощников, слуг и охраны, а ограничился десятком немецких рейтар. Их возглавил молодой, безумно храбрый, но в то же время не по годам рассудительный и опытный в военном деле простой богемский рыцарь Валленштейн, о котором от собратьев-иезуитов епископ слышал много лестного. Именно иезуиты рекомендовали ему нанять этого рыцаря в качестве командира эскорта. В последний момент в конвой нанялся побывавший во многих переделках барон фон Илов. Епископ его хорошо знал и не остановился перед лишними расходами, чтобы заполучить на службу этого опытного воина. Проводником у епископа был казачий полковник и бывший войсковой писарь Запорожской Сечи[38] Пётр Конашевич по прозвищу Сагайдачный, которого сопровождали ещё четыре казака. Довольно рослый, широкоплечий, с тонкой гибкой змеиной талией, он в отличие от своих собратьев-казаков носил светло-русую бородку и, если бы не лихо заломленная папаха с красным шлыком, казачий жупан и кунтуш, а также засунутая за пояс полковничья булава, его можно было бы принять за студента старших курсов семинарии. Он и в самом деле закончил Острожский коллегиум, учился в Ягеллонском университете, но по примеру отцов и дедов остался верен православию и, зная, что ему неоткуда ждать богатого наследства, отправился искать удачи на Сечь. Полковник был уроженцем этих мест, поэтому и оказался в роли проводника.

После переговоров с епископом Пазмани в Зборове польский король специально послал в качестве проводника именно полковника Конашевича-Сагайдачного, которому на Сечи улыбнулась удача. И благодаря личной храбрости, а также холодному аналитическому уму и блестящему образованию он сумел сделать стремительную карьеру, став к тому времени вторым после кошевого атамана человеком в Запорожской Сечи. Он сам подобрал людей, по его мнению, наиболее пригодных для этого рискованного путешествия. Выбранные полковником четыре казака — и особенно сотник Иван Мак и хорунжий Юзеф Пржиемский — в бою стоили двух десятков вооружённых до зубов турок или татар.

Епископ с эскортом проехали Збараж, Теребовль, Чертков, миновали Заставну у границ Молдавского княжества[39], ненадолго остановились в Черне и теперь, проскочив Чагор и Плайю-Кузмин, двигались в сторону Лукавицы. Сытые лошади хотя и медленно, но довольно уверенно доволокли сани до гребня очень пологого холма, отделяющего Плайю-Кузмин от Лукавиц.

— Местные жители называют «готарем» границу между сёлами. Сейчас мы как раз подъезжаем к самому готарю, — объяснил Валленштейну Конашевич. — Места эти довольно дикие, всюду непроходимые леса и чащи, хорошо, если обнаружатся узкие просеки, именно по ним предстоит добираться до Валя-Кузмин. Есть ещё одно неприятное обстоятельство: это время года. В диком лесу можно нарваться на стаю голодных волков, но хуже их двуногие хищники — гайдуки[40]. Эти не дают спуску никому — ни туркам, ни местным жителям. Всех норовят ободрать, как липку. Лукавицы, куда мы вскоре доберёмся, — настоящее гнездо разбойников.

— Надо полагать, мы можем попасть в неприятную историю, — насторожился Валленштейн. Если бы он не сопровождал Пазмани, то рад был бы опасному приключению, но теперь, выполняя свою миссию, он не мог подвергать риску жизнь епископа.

Не успела вся кавалькада подъехать к готарю, как внезапно Валленштейн, у которого был особенно тонкий слух, первым услышал какие-то странные звуки и поднял руку, требуя внимания. Сани и охрана замерли на месте, и все вдруг ясно услышали громкие вопли. Звук, похожий на крик о помощи, приближался, чудилось, будто кого-то нещадно бьют, и несчастный от дикой боли орёт что есть мочи.