Вальпургиева ночь. Ангел западного окна

— Каким бы ни было наше рассуждение об алхимии, сей родовитый англичанин, а равно и его подозрительный сотоварищ открыто заявляли, что не получение золота и серебра ставят себе целью, а желают с помощью колдовства и чародейства добиться могущества над своей бренной плотью, дабы силою собственной своей воли преодолеть смерть. О чем имеется подробный и обстоятельный донос. Именем Господа нашего Иисуса Христа и святого Его наместника на земле обвиняю презренного Джона Ди и его подручного в занятии богомерзкими искусствами, кощунственной черной магией, караемом смертью ныне на земле и присно — в геенне огненной. Власти светской вверен меч, дабы не смела уклоняться от исполнения своего долга, ибо уклонение означало бы пагубу для христианского мира. Вы, ваше величество, конечно, понимаете, что поставлено на карту.

Рудольф, постукивая пальцем по витрине с куклой шамана, ворчливо ответил:

— Прикажете отправить всех шутов и язычников в темницы Ватикана и на костры, разожженные вашими попами-невеждами? Его святейшество меня знает, у него не возникнет сомнений относительно искренности моей веры, как и в том, что я ревностно исполняю свой христианский долг. Но не след ему ставить меня слугой своих слуг, стерегущих каждый мой шаг. Не то дойдет, пожалуй, до того, что мне же на подпись принесут смертный приговор Рудольфу Габсбургу, властителю Священной Римской империи, осужденному за чернокнижие!

— Ваше величество, вы назначаете меру и предел светской власти в империи. Вы сами себе судия, но вам и ответ держать перед Божьим судом, вам знать, чем воздастся Рудольфу Габсбургскому…

— Куш, поп, не зарывайся! — прошипел император.

Кардинал Маласпина отпрянул, дернувшись, точно змея, получившая удар орлиным клювом. Поджал губы, криво усмехнулся:

— У слуг Господних, кои смиренно следуют примеру Учителя небесного, даже когда они оплеваны и истерзаны, на устах лишь одно — хвалы Всевышнему.

— А в сердце — замысел предательства! — живо подхватил император.

Кардинал медленно отвесил низкий поклон.

— Мы предаем при малейшей возможности. Предаем тьму свету, слабость — силе, обманщика — бдительному справедливому суду. Джон Ди и его прихвостень — исчадия самых зловредных разновидностей ереси. На лбу его печать: богохульник, осквернитель святых гробниц, чернокнижник, спознавшийся с еретиками, изобличенными в союзе с дьяволом. Думаю, его святейшество Папа немало огорчится, если, не дождавшись известных шагов светской власти, будет вынужден принять свои меры. По завершении процесса Джона Ди наместник Божий, как велит закон, объявит о сем миру, а таковое известие нанесет тягчайший урон престижу императорской власти.

Император пронзил кардинала горящим взглядом, полным ненависти. Но уже не осмелился щелкнуть клювом. Орел упустил змею из когтей. И с угрюмым клекотом нахохлился, понуро втянув голову в плечи.

В одной из дальних комнат, предоставленных нам доктором Гаеком, я со слезами бросаюсь на шею Келли.

— Ангел помог нам!.. Хвала Ангелу!.. Ангел помог!

В руках у Келли раскрытые магические шары из могилы святого Дунстана, оба до краев наполнены драгоценным порошком, красным и серым. Это чудо сотворил Ангел! Вчера ночью Келли и Джейн заклинали его, не пригласив меня, вдвоем. И вот теперь в моих дрожащих руках наше новое сокровище. Но безмерно важнее богатства то, что Ангел сдержал свое слово! Не обманул моих надежд, внял мольбам, которые я возносил у Золотого источника. Молитвы не пали на землю. Молитвы достигли Бога и были услышаны Им. Молитвы тронули сердце Ангела западного окна! О радость! Все подтвердилось! Не зря мы шли по избранному пути, он не увел от цели. В моих руках свидетельство истинного союза с Богом!

Ныне утолен голод плоти! Пора утолить голод страждущей, истомившейся души!

«Так в чем же тайна получения Камня?» — спросил я Келли и в ответ услышал, что Ангел пока не открыл ее, мол, хватит с нас и одного дара, главное же, надобно считать оправдавшимися нашу веру и надежду. А в другой раз, продолжал Келли, сподобимся новой милости, если заслужим. Будем же терпеливо ждать и молиться! Господь даст чадам своим все, о чем их молитва, все, в чем их нужда!..

Джейн с сыном на руках стояла в стороне, бледная и молчаливая.

Я спросил у нее, как происходило благословенное заклинание Ангела. Она устало подняла глаза, взгляд ее был странно рассеян.

— Не могу описать… Не помню… Было… очень страшно…

Недоумевая, обернулся я к Келли:

— С Джейн что-то стряслось?

— Ангел… явился нам… в пламени. — Голос Келли дрожал.

Господь в неопалимой купине^{129}, подумал я и, не говоря ни слова, нежно обнял мою отважную Джейн.