Вальс с негодяем

Начав воплощение своего адского плана, он почти сразу столкнулся с трудностями. Её было сложно обманывать. Каждую секунду его обман отдавался в нем самом ноющей болью. Она не заслуживала всего этого. Но он дал себе клятву уничтожить Холланда, причинить ему боль, самую сильную, оставить рану незаживающей.

Холланд ему нравился несмотря ни на что. Он не был похож на своего отца, когда-то в детстве, в юности, они были дружны. И все-таки…

Каждый раз, когда сомнения закрадывались в его душу, он вспоминал свою мать, стоящую на коленях перед графом, глотающую слезы унижения.

С Холландом это помогало. Его было не так сложно ненавидеть. Хотя внешне он мало чем напоминал своего отца – прежний граф не отличался ни высоким ростом, ни приятной наружностью.

Но Изабелла… Её наивные, чистые глаза, радостная улыбка, легкий смех. Та открытость, с которой она принимала весь мир!

Несколько раз он готов был отказаться от задуманного.

Бросить все и уехать, убраться подальше от поместья маркизы, он Лондона, от Англии, от всего этого псевдо цивилизованного мира, в котором мужчина может принуждать женщину делать самые мерзкие вещи, при этом оставаясь в глазах общества праведником.

Но все-таки мрачная решимость, желание заставить Холланда страдать побеждала.

Хотя… продолжал он соблазнение Беллы не только поэтому. Было еще кое-что. То, что в самом начале пути таилось на задворках сознания. То, в чем не признавался он даже сам себе.

Он не просто хотел отнять её у Холланда. Он хотел её для себя. Хотел забрать её себе. Навсегда.

Перед самым крайним шагом он дал ей шанс отступить. В глубине души ему хотелось, чтобы она отступила. Чтобы рассказала ему о том, что у неё есть жених, которому она обещала руку. Тогда бы он открыл себя, свое истинное лицо, рассказал бы о своих изначальных намерениях и предложил бы ей сделать выбор.

К этому моменту он уже перестал бороться со своими чувствами.

Она пришла к нему сама, и у него не было сил отказаться от её дара.

Правда... Был момент, когда он все-таки повел себя как последняя мразь. Он не должен был делать этого с ней. И все-таки сделал…

Его удивили собственные чувства, когда он понял, что она готова уступить его желанию. Ему было обидно … Каким бы странным это не казалось…обидно за Холланда... Обидно, что она все-таки оказалась… не столь чиста и верна. Именно за это он решил наказать её.

 Или нет? Или было что-то еще?

Его темная сторона одерживала верх. О, как было нелегко её усмирить. Он почти ненавидел себя за то, что раз за разом вспоминал её чувственный рот, сомкнувшийся вокруг его…

Господи... Нельзя было думать об этом. Именно об этом он не должен был вспоминать! Как бы... Как бы ни прекрасны и сладки были эти ощущения…

Все-таки он нашел в себе силы остановить это.

Но остановиться совсем не смог. Он знал, что если возьмет её, то пути назад у неё не будет. В тот момент он уже был абсолютно твердо уверен, что станет её мужем, хотя все еще боялся что, узнав о нем правду, Белла будет против брака с ним.

Он хотел рассказать обо всем ночью. Лишив её невинности, разделив с ней блаженство, которого ранее никогда не испытывал, он испугался… Такое чувственное переживание оказалось ему не по силам. Казалось, его сердце разорвется на части от нежности и любви. Как после этого признаться во всем?

Он оставил её одну, чтобы самому окунуться в одиночество. Купание в озере не лишило проблем. Холодная вода не могла остудить жар его тела. Вернувшись в спальню, он хотел покончить с притворством и признаться во всем, но она была такая нежная, теплая… Он хотел этой нежности и тепла! Когда она спросила о пьесе, он сначала не понял, что она имеет в виду, потом едва смог прийти в себя — сама мысль, что Белла могла обо всем догадаться привела его в ужас…

Он был внизу, когда увидел карету леди Роузвелл. Вики приехала. Это могло означать только одно — ей стало известно, что Гэйб тут. Ему нужно было поторопиться и успеть поговорить с Беллой до того, как это сделает Виктория. Но он не смог двинутся с места. Он сам назначил себе это наказание. Себе, или Белле? Он не мог точно ответить. Он знал, что она будет потрясена, унижена, когда узнает об истинной причине его ухаживаний. Но неужели она так сразу поверит в его злонамеренность? Будет ли сомневаться в нем? Будет ли убеждена, что его любовь искренна?

Когда она вошла в его комнаты, он уже знал, что ей все известно о его вражде с Холландом. Этот ужас в её глазах. Её боль.

И его обида.

Почему она сразу поверила Вики? Почему?

И все-таки ему удалось успокоить её. Все-таки он сумел убедить Беллу в своей любви. Да, ей еще больно, и она пока сомневается. Но он сумеет оградить её и от боли, и от сомнений. Ему поможет любовь.

Только любовь имеет значение.

Прошел час. Гэбриел знал, что Белла пошла в комнаты тетушки, но не пора ли ей было вернуться?

Ему прислали записку от Вики. Она хотела поговорить.

Что ж… Он был готов.