Вальс ведьмы

Я много ворочалась, запутавшись в простынях, пока не погрузилась в глубокий темный сон, где снова оказалась в катакомбах Хайгейта. Однако на этот раз именно я шпионила за каменной аркой, в то время как Андрей Батори, ребенком, лежал посреди кровавой схемы призыва, и неизвестно, был ли он без сознания или мертвый.

Я проснулась в испуге и, хотя было еще рано, знала, что заснуть снова мне не удастся. Мои двоюродные брат и сестра пока даже не выходили из своих спален, но тетя и дядя уже завтракали в малой чайной.

Я поняла, что что-то произошло, когда они едва подняли глаза, как только я вошла в комнату.

Джордж, наш дворецкий, подошел ко мне и протянул небольшой конверт.

– Это пришло для вас ранним утром, мисс Кейтлер.

Да, определенно что-то произошло. Тетя Эстер не попросила меня показать ей послание, похоже, ее оно вообще не интересовало.

На обороте было написано имя Андрея Батори. У меня заболело сердце, ударившись о ребра. Но на этот раз речь шла не о приглашении на чай, а о быстрой записке, которую он написал лично.

Томаса Бонда нашли мертвым в его камере. У него не было разреза, но тем не менее у него отсутствовали печень и селезенка.

Они обнаружили его труп, когда пара полицейских направилась к его камере, чтобы освободить. Он был невиновен.

Очевидно, могущества Ковена было недостаточно, чтобы люди Черных кровей не взяли верх в этом вопросе. У него были украдены те же органы, которые Коронер извлек у своих первых двух жертв.

Я пятилась назад до тех пор, пока спиной не уперлась в стену. Была только одна причина, по которой человека, подозреваемого в серийном убийстве, могли отпустить.

Мой дядя сказал мне, что есть еще одна жертва.

На этот раз это были легкие.

Часть четвертая «Великое делание» Начало ноября 1895 года

Территория Академии Ковенант. Февраль, двадцать шесть лет назад

Мы оказались почти за пределами Академии; снега было по колено. Вокруг нас было пусто. Только пар, вырывающийся изо рта, белые деревья и труп ворона, который лежал на сложной схеме призыва. Под ней Маркус зарыл несколько голубей, и из ям выглядывали только их седые головы. Это были кончики звезд на нашей диаграмме.

Когда я спросил Маркуса, откуда у него столько дохлых птиц, он улыбнулся и ответил: «Кто тебе сказал, что я нашел их мертвыми?»

Наши Стражи стояли в стороне; все они выглядели раздраженными. В конце концов, животное, которое мы выбрали для призыва, было телом, которое принимали многие демоны, когда становились спутниками какой-нибудь Черной крови. Черный ворон.

– Это должен сделать ты, – сказал я, а затем слегка подтолкнул Лео.

– Что? – спросил он с нервным смешком. – Почему?

– Потому что ты лучший из всех нас. По крайней мере, в плане человечности, – ответила Сибил, закатив глаза, будто только что сказала очевидное. – Ты всегда переживаешь, когда мы ставим учителей в затруднительное положение.

– Они просто пытаются выполнять свою работу. А вы, ребята, любите играть на нервах, – неловко возразил он, хотя и подался вперед, поближе к туше животного.

Он отложил плащ в сторону и натянул до локтя толстый джемпер и рубашку. Резким движением Лео воткнул кончик Кольца Крови в свою кожу и провел им по всему предплечью. Его крик боли заставил меня вздрогнуть, но он выдержал это и позаботился о том, чтобы его кровь попала на мертвого ворона и схему, нарисованную на снегу.

Когда его рана перестала кровоточить и последняя капля упала на снег, он произнес фразу, которую мы сформулировали несколькими днями ранее. Это была новая магия.

Ты – тот, кто больше не дышит и не истекает кровью,
Кто больше не ходит среди живых. Встань и иди.

Сначала ничего не происходило. Я уж собирался было разочарованно вздохнуть, как вдруг снег впитал кровь.

Мы вчетвером молча обменялись взглядами.

Головы четырех голубей начали разлагаться. Перышки распушились, серые клювы опали и исчезли в хлопьях снега, а маленькие безжизненные глаза провалились в глазницы. Все ткани выродились, растворились, исчезли, пока не остались только маленькие черепа.

– Ради Семи Адов… – вздохнул Лео.

В этот момент ворон зашевелился. За исключением Маркуса, мы все слегка отшатнулись.

– Мы… мы его воскресили? – пробормотала Сибил.

– Не совсем, – ответил Маркус с улыбкой, в которой виднелись все зубы и десны.

Я нахмурился и отвел взгляд от черной птицы, перья которой не блестели, а глаза выглядели неживыми, к Лео, что смотрел на ворона, парализованный.

– Твои руки, – прошептал я.