Вальсирующая

…А спустя годы, когда я и сама являюсь за полночь домой, звоню родителям, – я знаю, они ждут звонка, – и возмущенный Галактион грохочет в трубку: “Как же на это прореагировал твой обманутый муж?” – Искра ему кричит из своей комнаты: “Да наши обманутые мужья живут лучше, чем у других – необманутые!..”

И никогда не могла смолчать, ей это было не по силам.

– Я теперь знаю, как прерывать поток слов, – говорила Искра. – Надо просто зажать себе рот рукой и так стоять, пока не… А если все будет продолжаться, по крайней мере, никто больше ничего не услышит!

Правда, одна эта мера не помогала, видимо, предполагались еще какие-то дополнительные, неведомые ей ухищрения.

Однажды из далекого, заметенного снегом сибирского городка мне позвонила режиссер драмтеатра Лыжникова, сказала, что хочет поставить мюзикл по моему роману, герой которого нашел на помойке гроб. Вот он приносит его домой, жена ему учиняет страшный скандал: “Зачем ты, Иосиф, принес к нам с помойки гроб? Да, он крепкий, он пахнет сосновой смолою, он хороший и всем нам как раз, но у нас в нем пока – тьфу-тьфу-тьфу! – нет надобности! Ты интеллигент! Бывший человек искусства! Куда мы его поставим? В каких таких целях будем применять? Пока не представится случай использовать по назначению?” Тот: “Картошку в нем будем хранить на балконе. Или поставим к тебе, Фира, в комнату около батареи, станем гостей туда класть, Толя с Басей приедут из Нижнеудинска…”

Словом, звонит режиссер, говорит:

– Отгадайте, что будет в центре на авансцене, да и на занавесе мы это живописно отобразим? С трех раз!

Я говорю:

– Гроб!

– Точно! – она обрадовалась. – Как вы догадались? С первого раза?

Дело закрутилось, Лёшик мне помог со шлягерами, у него это ловко выходит. Нефтяники им отвалили денег на постановку, Лыжникова соорудила мюзикл в двух частях. Вот они приезжают в Москву на гастроли – не куда-нибудь, в Театр на Малой Бронной, на авансцене действительно гроб. Музыка, декорации, костюмы – всё на высшем уровне. Текст живой, импульсивный: “О, время всеобщего бедлама, – говорит Йося, воздев руки к небесам, – в России царят гнев, страх, сонливость, жестокосердие, я тебя заклинаю, Фира, никогда никому не открывай дверь!..”

Гроб вырастает до небес, расширяется до вселенских масштабов, персонажи выпуклые, сочные, так они вылеплены скульптурно, каждый со своей интонацией, пластикой фразы, излюбленными словечками, а главное, эта моя фишка – перепад от человеческого к небесному и, несмотря на все тяготы земной жизни, парадоксальная радость бытия…

Искра с Галактионом блаженствуют, мы с Лёшей балдеем, сынок не перестает удивляться, какого сибирские нефтяники раскопали в Москве допотопного драматурга – Матрёну Потаповну. В финале аплодисменты сотрясают зал. Актеров десятый раз вызывают на поклон. Те вывели потрясенную ошеломительным успехом, громоподобным, Лыжникову.

– Сейчас тебя позовут на сцену, приготовься, – сказала Искра, смахнув слезу.

А Лыжникова – раскинув руки:

– Благодарим наших дорогих спонсоров…

И принялась перечислять их священные имена, осыпая поцелуями и цветами, что было весьма удобно, поскольку ее импозантные меценаты занимали весь первый ряд партера.

Это продолжалось бы вечно, если бы не Иск- ра, которая неожиданно стала пробираться к проходу и, не успели мы глазом сморгнуть, оказалась на сцене.

– Друзья! – обратилась она к залу с чарующей улыбкой, к нашему неописуемому ужасу. – Помнится, я бывала здесь еще в те далекие времена, когда на эту сцену выходил великий Соломон Михоэлс. Но тогда, если мне не изменяет память, – продолжала она в наступившей тишине, – публика кричала не “спонсора, спонсора!”, – и она сделала эффектную паузу, – а…

– …АВ-ТО-РА! АВ-ТО-РА!!! – ликующе подхватили зрители, к ним присоединились актеры, нефтяные магнаты и, конечно, триумфатор Лыжникова, которая не собиралась умалять мои достоинства, но что ей было делать, бедолаге, если благотворители ей оплатили всё – от идеи постановки до аренды легендарного столичного театра, а также “скромное дружеское застолье” по случаю завершения московских гастролей в Доме архитектора по адресу Гранатный переулок (бывшая Щусева), 7 на двести мест.

– В Дом архитектора, чтоб ты знала, – говорила довольная своей эскападой Искра, усаживаясь за невиданный нами доселе роскошный банкетный стол, – мы часто с Галактионом ходили обедать, когда я была беременна, и ели щавелевый суп, который ты терпеть не можешь!..Как незаметно пролетели пятьдесят лет!

Сраженные выходкой Искры, актеры подходили с бокалами – выпить с ней на брудершафт. Мрачный комик, блистательный исполнитель главного героя, в кепцончике и варенке, О. Рангопль, “единственный иудей на Северную Азию”, так он представился, даже пригласил ее на танец. (“Не хватало, чтобы его звали Олав, – заметил наш мальчик, почему-то с рождения проявлявший особенный интерес к разбойникам Скандинавии, – и чтоб он вел свой род от бога Одина!”)

– Кстати, ты обратила внимание, – спрашивала Искра, веселая, раскрасневшаяся, возвращаясь к столу, – что Рангопль чем-то смахивает на Городкова?..