Вальтер Беньямин. Критическая жизнь

До 1924 г. Беньямин написал всего две работы о современной культуре: неопубликованное эссе о Пауле Шеербарте (1917–1919) и эссе о Герхарте Гауптмане для Der Anfang (1913). Начиная с 1924 г. он нашел радикально новые направления для своего творчества: современную культуру с упором на ее массовые формы и на то, что получило название «современность повседневного», и особенно после окончательного краха его попыток добиться хабилитации карьеру журналиста и культурного критика с широким кругом интересов. Сначала неуверенно, а затем начиная с 1926 г. решительно Вальтер Беньямин обратил свое внимание на современную Европу, на модернистскую и авангардную культуру, существующую во Франции и в Советском Союзе, и особенно на массовую культуру и СМИ, в которых она фигурировала, – на те сферы, которые в известной степени были открыты Беньямином и Зигфридом Кракауэром в качестве предмета серьезных исследований. Кругозор Беньямина в эти годы поражает воображение. С 1924 по 1931 г. он писал эссе на всевозможные темы – от детской литературы и детского театра как педагогических моделей до азартных игр и порнографии, а также о самых разных средствах коммуникации, включая кино, радио и фотографию. В конце 1920-х гг., работая на ряд самых известных немецких еженедельных и ежемесячных изданий, он приобрел репутацию видного и влиятельного знатока вопросов культуры.

Однако вовсе не вопросы культуры обсуждались во время бурных дискуссий с Асей Лацис, а политика. Вскоре после знакомства с Асей он мог написать Шолему, что вместе с «активным проникновением в реалии радикального коммунизма» к нему пришло «насущное освобождение». Это сразу же прозвучало для его друга «тревожным звонком» (GB, 2:473, 481). По воспоминаниям Лацис, она призывала Беньямина учесть в своей работе о барочной драме вопрос классовых интересов[185]. Вскоре Беньямин уже мог утверждать, что он увидел «политическую практику коммунизма (не как теоретическую проблему, а главным образом как обязывающую установку) в ином свете, чем когда-либо прежде», и говорить, что этой сменой представлений он был обязан Асе (C, 248).

Впрочем, в конечном счете такое слияние эроса и политики не может служить достаточным объяснением этого общепризнанного поворота Беньямина влево. На самом деле встреча с Асей совпала с другим важным событием: знакомством с работой венгерского политического философа Дьердя Лукача «История и классовое сознание», изданной в 1923 г. Лукач, родившийся в семье богатых будапештских евреев, учился в Будапештском и Берлинском университетах. В Берлинском университете в 1909–1910 гг. он входил в окружение Георга Зиммеля. Именно там он подружился с Эрнстом Блохом; в 1913 г. оба они оказались в Гейдельберге, где стали участниками кружка Макса Вебера. Первые работы Лукача – «Душа и форма» (1910) и «Теория романа» (1916) в равной мере были вдохновлены как эстетическими, так и философскими интересами. Впоследствии он описывал эти работы термином «романтический антикапитализм». В 1918 г. Лукач резко поменял свои политические предпочтения и вместо прежней ориентации на социалистические и анархосиндикалистские круги Будапешта вступил в молодую Венгерскую коммунистическую партию. В следующем году он стал партийным чиновником – народным комиссаром по образованию и культуре в недолго просуществовавшей Венгерской социалистической республике. После того как венгерская Красная армия была разбита чехами и румынами, Лукач бежал в Вену, где начал работать над серией эссе, которые были призваны составить философскую основу ленинизма. Эти эссе, опубликованные в 1923 г. под названием «История и классовое сознание», заложили фундамент того, что сейчас принято называть западным марксизмом. Разумеется, Беньямин уже много слышал о Лукаче от Блоха. Но в том июне на Капри он впервые обратил внимание на труды Лукача благодаря рецензии Блоха на «Историю и классовое сознание», вышедшую в свежем номере Der neue Merkur («Новый Меркурий»). К сентябрю Беньямин впервые ознакомился и с самой книгой. Описание его реакции заслуживает того, чтобы привести это место из его переписки целиком: