Вампирея капитана Блада

Тем временем эскадра корсаров под прикрытием ночи, воспользовавшись отливом, тихо подняла якоря. Три неосвещённых корабля без всякого шума направились к берегу. Капитан Блад приказал спустить все паруса, кроме бушпритных, которые обеспечивали движение кораблей и были выкрашены в чёрный цвет. Канонир Огл дал первый прицельный выстрел по оставленным укреплениям…

– Какой идиот сказал мне, что они нападут с суши?! – праведно возопил дон Мигель. – Вон их корабль, они идут с моря! Тащите пушки обратно или я всех вас поубиваю-ю!

Каких трудов и нечеловеческих усилий стоило испанцам, чтобы вновь волочить пушки на брошенную батарею, лучше и не задумываться. Однако на полпути часовые доложили о подозрительном шорохе в кустах сзади. Адмирал приказал возвращаться обратно!

По факту в это время оставшиеся пираты преспокойно перегружали в шлюпки заветные бочки с ромом. «Элизабет» под командованием Хагторпа не могла уйти без алкоголя. Однако к тому времени, когда едва держащиеся на ногах люди уже катили пушки по улицам, пройдя практически меньше четверти пути, Огл сделал второй выстрел, чётко обозначив будущие цели.

Дон Мигель, более похожий на кастильскую версию буриданова осла, решил, что самое разумное – обороняться там, где стоишь, и ещё раз потребовал вернуть пушки! Кажется, у бедных испанцев от отчаяния и противоречивости капризов командующего кончилась даже ругань; юный Эстебан и тот уже лез с кулаками на дядюшку.

Меж тем «Арабелла» дождалась «Элизабет» и «Инфанту» и, когда все три корабля почти поравнялись с пустыми береговыми укреплениями, повела эскадру вперёд. Испанские часовые слишком поздно соизволили заметить в темноте неясные очертания кораблей и услышали тихий плеск рассекаемых волн и нежное журчание кильватерных струй.

– Гадские пи-ра-ты-ы-ы!!!

В ночном воздухе раздался такой взрыв бессильной человеческой ярости, какого, вероятно, не слышали даже строители Вавилонской башни[45]. Тем временем «Элизабет», проносясь мимо, произвела по укреплениям сокрушительный залп из всех своих пушек левого борта.

Вот тут только адмирал понял, что его нагло одурачили, хотя и не до конца сообразил, как именно. В диком гневе дон Мигель, топая ногами, приказал снова перенести на старую батарею с таким трудом унесённые оттуда пушки. Он погнал канониров вернуться на те батареи, которые охраняли подход с моря, усталые артиллеристы чуть не заплакали от обиды, но в этот момент шарахнули пушки «Инфанты». Второй залп обрушился на несчастную береговую линию…

– Огонь! – не своим голосом, почти фальцетом, взревел адмирал, и перепуганные артиллеристы тупо исполнили приказ. Дальнобойные пушки Маракайбо пальнули из разных мест во все стороны – кто в море, кто по берегу, кто в город, кто в звёздное небо. Естественно, если кому и досталось, то не корсарам.

В ответку посреди ночи прогремел ужасающей силы бортовой залп «Арабеллы», поднимавшей все свои паруса. Ошарашенные испанцы издалека увидели её красный корпус, освещённый огромной вспышкой огня. Скрип фалов[46] утонул в грохоте пушек, и «Арабелла» исчезла как призрак в благоприятствующей мифологизации темноте.

Два чудом уцелевших испанских часовых жалобно и наугад пальнули в ночь из мушкетов. Зачем? Но пусть. Однако уходящие пиратские корабли не произвели больше ни одного выстрела. Они и так победили, фактически береговых укреплений Маракайбо больше не существовало.

Подгоняемая хорошим южным бризом, эскадра Блада развернулась к старому форту, когда в узком проходе в розовом тумане грядущего рассвета показались далёкие очертания двух кораблей. Это храбрый капитан «Сан-Фелипе» привёл встреченного им «Санто Ниньо», и, судя по всему, испанцы были решительно настроены поквитаться. Они же не знали, что в форте всё ещё оставались два десятка вампиров, давно держащих проход под дулами старых пушек.

Клыкастые канониры, ученики Огла, успели произвести не более десятка выстрелов, а «Сан-Фелипе» уже начал тонуть, и командир второго корабля по-тихому спустил свой флаг, разумно решив, что храбрость не всегда хорошо сочетается с жизнью…

Тем временем в не тронутом пиратами Маракайбо хихикал себе в кулачок вице-губернатор, исполнивший свой долг перед семьёй и спасший город. А дон Мигель орал на всех подряд, рвал волосы на груди и потрясал кулаками, изрыгая самые страшные проклятия в смеющиеся небеса. На самом же деле он со страхом думал о том, каким магическим образом объяснит высшему совету его католического величества все обстоятельства ухода пирата Питера Блада из столь прекрасной засады с двумя двадцатипушечными фрегатами, ранее принадлежавшими Испании.

Отметим, он ещё ничего не знал о двухстах пятидесяти тысячах песо и всякой другой ценной добыче. Ведь проклятый ром коварные корсары умудрились перевезти на борт «Инфанты». Хотя… что взять с конченого идиота, облечённого властью?