Вампитеры, фома и гранфаллоны

ВОННЕГУТ: В тот момент – нет. Но потом они вдруг проснулись и решили: «Черт побери, пора на это обратить пристальное внимание». И они сделали это, после чего тот тип ученого, который был воплощен в Лэнгмюре, исчез. Это был присущий своему времени стереотип, выгодный политикам и промышленникам – такой ученый совсем не задумывался о последствиях применения сделанных им открытий. Теперь же ученые поняли: все, что они создают, кто-то может использовать. Таков уж закон жизни – если то, что ты создал, может быть применено во имя зла, его применят. Я гордился своим братом, ведь его работа была чиста и невинна – он занимался сухим льдом и йодистым серебром, с помощью которых можно было бы провоцировать осадки. Брат открыл, что при определенных условиях йодистое серебро вызывает то снег, то дождь. Но год назад я стал свидетелем шока, какой он испытал, узнав, что его йодистое серебро годами использовалось в Индокитае. А брат ничего не знал об этом. Его открытием может воспользоваться кто угодно – вы или я, например. Можем, допустим, с моего заднего дворика начать осаждать облака. Все, что нам нужно, – простой генератор, с его помощью мы пустим в небо дым с начинкой из йодистого серебра. И поскольку мой брат всегда держался начеку по поводу возможного использования своих открытий военными, его действительно опечалило то, что он узнал о применении его разработок в войне. Таким образом, ученые стали думать о моральном аспекте того, чем они занимались. Несколько лет назад Норберт Винер, математик из Массачусетского технологического института, написал в журнале «Атлантик», что не собирается более снабжать информацией промышленность и правительство, потому что людям, там работающим, не хватает благородства и они используют научные открытия отнюдь не в гуманных целях.

«ПЛЕЙБОЙ»: А что вы думаете о таких ученых, как Вернер фон Браун?

ВОННЕГУТ: Он инженер, а не ученый. Что я о нем думаю? Я его не знаю, но мне кажется, что ему присуща этакая бессердечная невинность, которая могла бы позволить бессердечному человеку, но законопослушному гражданину, изобрести и построить электрический стул. В прошлом он был изобретателем военных систем. А изобретатели военных систем, включая Леонардо да Винчи, друзьями обычного человека не являются.

«ПЛЕЙБОЙ»: По крайней мере, до настоящего момента космическая программа не была связана с военным использованием науки и техники. Что вы думаете об этом?

ВОННЕГУТ: Я ездил смотреть очередной запуск на Луну. Я всегда был против космической программы – просто потому, что все это очень дорого и делается в страшной спешке. Мы разработали соответствующую этой цели технику, но, как мне кажется, здесь не стоит особенно торопиться – лететь на Луну, тратить огромные деньги. Исследования Луны мы можем распланировать на 500 лет. В конце концов, мы знаем, что на Луне нет ресурсов, которые можно было бы достаточно дешево доставлять на Землю, и нет атмосферы. Даже если бы весь наш этот спутник был выложен алмазами, пользы от этого было бы мало. Все это напоминает водевиль. Ученые понимали, что в лунную программу вложены большие деньги и они должны быть потрачены. И их потратили на инженерные разработки. Но с таким же эффектом их можно было вбить в строительство небоскреба, огромного моста или еще во что-нибудь. Все это не наука, а шумиха и шоу-бизнес. В значительной степени ответственность за все несет Джон Ф. Кеннеди. Он любил состязания. Кеннеди был крепким, полным радостной энергии атлетом и любил побеждать. И это было не такой уж плохой идеей – космические победы могли взбодрить американцев, сделать нас более энергичными. Все пошло немного не так, но Кеннеди, с его энтузиазмом, действительно желал добра людям Америки. Он полагал, это воодушевит нас.

«ПЛЕЙБОЙ»: Именно тогда большинству все это надоело. Почему, как вы думаете?

ВОННЕГУТ: Все это выглядело уж слишком по-детски. Даже для детей. Моим детям, например, все это было совсем неинтересно. На Луне им делать нечего. Даже третьеклассник знает, что там нет атмосферы. Нечего есть, пить, не с кем поговорить. Даже в Сахаре или на Северном полюсе есть кое-что поинтереснее.

«ПЛЕЙБОЙ»: Научно-фантастические книги о том, как это произойдет, оказались гораздо более живописными, чем реальность, не так ли?

ВОННЕГУТ: Для таких книг выбирали совершенно бесцветных героев, потому что только бесцветные герои способны выдержать подобное приключение. И весь полет они спорят между собой. Так вот: спорщиков нельзя брать в космос.

«ПЛЕЙБОЙ»: Как вам понравился последний запуск?

ВОННЕГУТ: Это было громогласно-прекрасное событие – роскошное, эротическое в своей основе, опасное и чертовски дорогое. Там были Марта Рэй, Дон Риклс. Посетила нас и смерть.

«ПЛЕЙБОЙ»: Кто-то умер?