При таком исполнении портрет не рискует стать подражанием Ари Шефферу только
потому, что фон, как в «Святом Августине», изображает небо: Ари Шеффер как колорист –
пустое место.
Напротив, он скорее будет соответствовать тому, что искал и нашел Эжен Делакруа в
своем «Тассо в темнице» и многих других картинах, изображающих подлинного человека. Ах,
портрет, портрет с глубокой мыслью, портрет – душа модели – вот что обязательно должно
появиться!..
Я попеременно поглощен двумя мыслями. Первая – это материальные трудности: как
вывернуться, чтобы обеспечить себе возможность существовать; вторая – работа над
колоритом. Я постоянно надеюсь совершить в этой области открытие, например, выразить
чувства двух влюбленных сочетанием двух дополнительных цветов, их смешением и
противопоставлением, таинственной вибрацией родственных тонов. Или выразить
зародившуюся в мозгу мысль сиянием светлого тона на темном фоне.
Или выразить надежду мерцанием звезды, пыл души – блеском заходящего солнца.
Это, конечно, не иллюзорный реализм, но разве это менее реально?
532
Ни Гоген, ни Бернар мне опять ничего не пишут. По-моему, Гоген просто-напросто
плюнул на все, видя, что дело тут быстро не сладишь; я же, со своей стороны, видя, что Гоген
вот уже целых полгода как-то выкручивается, перестал верить, что ему необходимо немедленно
прийти на помощь.
Словом, будем соблюдать осторожность. Ведь если ему здесь не понравится, он, может
быть, начнет упрекать меня, зачем я звал его в эти края. А я не желаю упреков.
Нам с Гогеном, естественно, никто не мешает и впредь оставаться друзьями, но я
отчетливо понимаю, что мысли его заняты чем-то другим.
533 note 59
После нескольких тревожных недель выдалась, наконец, и более отрадная. Беда одна не
ходит, но и радость тоже. Денежные неприятности с хозяином моей гостиницы так угнетали
меня, что я решил воспринимать их лишь с комической стороны. Я наорал на вышеназванного
содержателя гостиницы, хотя он в общем-то человек неплохой, и объявил, что, раз я переплатил
ему столько денег зря, мне придется в возмещение своих расходов нарисовать его паршивую
лавочку. Словом, к превеликой радости хозяина, почтальона, которого я уже написал,
полуночников завсегдатаев ресторана и своей собственной, я три ночи напролет сидел и
работал, а спал днем. Я часто думаю, что ночь более оживленна и более богата красками, чем
день. Не смею, конечно, утверждать, что картина возместит мне деньги, переплаченные
хозяину: она одна из самых уродливых моих вещей и равнозначна «Едокам картофеля», при
всем несходстве обоих полотен.
В этой картине я пытался выразить неистовые человеческие страсти красным и зеленым
цветом. Комната кроваво-красная и глухо-желтая с зеленым бильярдным столом посредине;
четыре лимонно-желтые лампы, излучающие оранжевый и зеленый. Всюду столкновение и
контраст наиболее далеких друг от друга красного и зеленого; в фигурах бродяг, заснувших в
пустой, печальной комнате, – фиолетового и синего. Кроваво-красный и желто-зеленый цвет
бильярдного стола контрастирует, например, с нежно-зеленым цветом прилавка, на котором
стоит букет роз.
Белая куртка бодрствующего хозяина превращается в этом жерле ада в лимонно-желтую
и светится бледно-зеленым.
И сделал с этой картины рисунок, подкрашенный акварелью, завтра пошлю его тебе,
чтобы ты мог составить представление о вещи.
На этой неделе я написал также Гогену и Бернару, но в письме касаюсь только картин,
чтобы не поссориться с ними из-за того, из-за чего ссориться, видимо, и не стоит.
Приедет Гоген или нет – не знаю, но уж если я заведу обстановку, то у меня будет свой
дом, свое жилье (хорошее или плохое – это другой вопрос), где я не буду терзаться мыслью о
том, что у меня нет крыши над головой.
Искателем приключений хорошо быть в 20 лет; когда же тебе стукнуло 35, в этом мало
приятного…
– Меня очень порадовало, что Писсарро находит «Девочку» заслуживающей внимания.
Не говорил ли он чего-нибудь и о «Сеятеле»? Позднее, когда я продвинусь дальше в избранном
мною направлении, «Сеятель» навсегда останется первым опытом такого рода.
«Ночное кафе» продолжает «Сеятеля»; то же могу сказать о голове старого крестьянина
и «Поэте», если только мне удастся закончить эту картину.
Цвет нельзя назвать локально верным с иллюзорно-реалистической точки зрения; это
цвет, наводящий на мысль об определенных эмоциях страстного темперамента.
Поль Мантц, посмотрев выставку на Елисейских полях, которую видели и мы с тобой, и
увидев страстный и напряженный эскиз Делакруа к «Ладье Христа», воскликнул в одной из
своих статей: «Я не знал, что можно стать таким страшным с помощью зеленого и синего
цвета».
То же восклицание исторгает у тебя и Хокусаи, но уже посредством линий, рисунка;
недаром же ты пишешь: «Волны у него – как когти: чувствуется, что корабль схвачен ими».
Так вот, точно соответствующие натуре колорит или рисунок никогда не вызовут в
зрителе столь сильного волнения.
534
Я прямо с почты – отсылал тебе набросок новой картины «Ночное кафе» и еще один,
который сделал уже давно…
Вчера работал весь день – обставлял дом. Как меня и предупреждали почтальон с