«Ваня Коммунист»

Когда Вишневский и Гвоздь вернулись, корабль уже был готов отойти от берега. Оказывается, рыбак предложил пройти не фарватером, а обмелевшей воложкой. Ее промеряли, обследовали и признали пригодной.

«Ваня Коммунист» по-прежнему головной. За ним идут остальные корабли. Остались миноносцы

и два тральщика. Тральщикам задача: вновь сделать Каму судоходной.

— А это что у вас за штуковины? — спросил рыбак, когда корабли вышли в основное русло, и ткнул пальцем в сторону миноносцев.

— Тоже корабли. Миноносцами называются. По приказу самого товарища Ленина пришли с Балтики, — не без гордости ответил рулевой.

— Не врешь? Не аглицкие?

Рулевой обиделся, а Маркина заинтересовал вопрос рыбака:

— Почему, папаша, думаешь, что они английские?

— Белые нас стращали, дескать, к ним вот-вот аглицкая подмога кораблями прибудет... Может, вы ту подмогу и перехватили?

Матросы хохочут. А Маркин задумчиво потирает лоб и молчит...

ТОЛЬКО ВПЕРЕД!

Только осталось минное поле за кормой — вернулись из разведки катера-истребители. Командир доложил Маркину:

— За тем мысочком встретились с разведкой Красной Армии. Предупреждает, что белые укрепились, установили батареи. А где — точных данных нет.

Опять остановка!

Злится Маркин, ругаются военморы, пытаются узнать подробности, но командир катеров-истребителей больше ничего не знает, психует:

— Чего пристали? Завели чертов порядок: и с катеров не сходи, и береговую обстановку знай! А откуда мне знать? Дядя мой у них генералом?

— Сам в разведку пойду, — решает Маркин.

Отговаривать Маркина от разведки — только себе кровь портить. Поэтому не противоречат матросы. Лишь Вишневскому многозначительно показывают глазами на комиссара. А тот взял винтовку, засунул за ремень две гранаты-бутылки, и готов. Долго ли моряку собраться?

Прошли по безлюдным улицам деревни, в которой размещался штаб красноармейской части, миновали охранение, расположившееся за околицей. Дальше — широкий луг, прорезанный неглубоким оврагом. На его склонах редкие и тощие кустики.

А за лугом — желтоватая стена сосен, настоящий сосновый бор.

Где же позиции белых? Хотя бы маленький след окопа. Хотя бы один кол с обрывком колючей проволоки-

Но враг притаился. Где-то здесь, близко. Вон воронки от разорвавшихся снарядов. Земля в них еще влажная, значит, разорвались снаряды или сегодня утром, или вчера вечером.

Может, за оврагом притаились? Или врылись в землю меж корней сосен?

Все может быть...

— Ни черта, Всеволод, не видно, — ворчит Маркин.

— Точно, ничего не видно, — поспешно соглашается тот. — Давай, поворачиваем на обратный курс? Обсудим с братвой положение, план разведки разработаем...

— А может, вперед продвинемся?

Вот настырный! И так уж выбрались почти на середину луга, а ему все мало!

Как бы отговорить Маркина? Какую бы причину убедительную придумать? Вишневский еще раз осмотрел луг. Даже назад оглянулся. Оглянулся — увидел матроса. Он стоял у крайнего домика деревни и наяривал красными семафорными флажками: «Коля. Тебя зовет домой Федор». Маленькая передышка, и опять то же.

Вишневский догадался, что Коля — Маркин, а Федя — командующий, и торопливо докладывает:

— Тебя, Николай Григорьевич, по семафору вызывают.

Маркин тоже оглядывается, читает семафор и ворчит, подымаясь:

— Уже пронюхал, что я в разведку ушел. Сейчас даст мне гона. Дескать, твое дело руководить, учить, воспитывать, а не соваться носом в каждую дырку.

— И правильно сделает.

— Сам, думаешь, не понимаю? — начинает злиться Маркин. — Все понимаю, а усидеть на корабле не могу!

Вишневский поддакивает, соглашается. Иначе нельзя: только возразишь — Маркин остановится и станет доказывать свою правоту. А стоять рискованно. Черные матросские бушлаты хорошо видны. Чтобы хоть немного прикрыть комиссара, Вишневский идет на шаг сзади.

Около «Вани Коммуниста» Вишневский незаметно сунул свой наган Василию, который вышел встречать.

— Спрячь! — прошептал Вишневский и уже громко: — Товарищ комиссар! Я потерял свое личное оружие — наган. Скорее всего, когда ползли. Разрешите вернуться и поискать?

— Ищи! — зло бросил Маркин.

И вот по дороге идут Всеволод и Ефим.

— Хреново, Всеволод, хреново, — выговаривает Ефим. — Потерять оружие — знаешь, что за это бывает? Хоть ты мне и друг, но скажи Маркин: «Военмор Гвоздь! Расстреляй его!» — ей богу, расстрелял бы!

— Не терял я нагана. У Васьки он.

— Подарил, что ли?

— Спрятать велел... Понимаешь, Ефим, когда вылезли мы на бугорок — испугался я: вдруг попадет пуля в Маркина? Ну и давай петь: дескать, вернемся, обдумаем разведку. А сам уже решил, что тут надо побывать непременно с другим напарником. А как отвяжешься от Маркина?.. Вот и пришлось насчет нагана выдумывать.

Но и эта разведка ничего не дала: затаились белые. Тогда приятели и наметили план, узнав о котором, Маркин обнял их, а потом крикнул:

— Двадцать человек с винтовками — ко мне!

Через две минуты застыла черная шеренга. В ней вся команда «Вани Коммуниста». Но Маркин отбирает ровно двадцать и говорит:

— Старшим назначаю Макара Петровича. Что делать — военмор Гвоздь расскажет.