Ваниль для попаданки

— Просто, — Эшери хмыкнул, — Я знаю Винкера, он кто угодно, только не тупица. С головой у него все в полном порядке, Райкер никогда не взял бы глупца своим стратегом. И тут, представь — он заходит в спальню больного Императора на доклад, проходит мимо кучи охраны, чтобы его с гарантией увидели и запомнили, кидает в Рамера огненным шаром, причем ухитряется промахнуться и попасть в самого себя!!! Это как нужно целиться, мне даже интересно? Я, вот, так не умею. Мне такой дикой траектории даже не представить… Видимо, недавно императорским эдиктом отменили законы физики. А потом этот государственный преступник поджигает занавески и начинает лупить по дверному проему, вместо того, чтобы прыгать в окно и уходить.

Согласись, все это как — то не слишком похоже на нормальное, тщательно спланированное преступление.

— Оно могло быть спонтанным…

— Винкер — и спонтанность? Не смеши меня, мальчик, уже и так перебор. Знаешь, как его звали у Райкера? Господин Предусмотрительность. Да он в кусты ночью по срочному делу без оружия и трех-пяти накопителей не ходил. И, кстати, правильно делал. Лучше быть живым параноиком, чем покойником, который ждал от жизни только добрых подарков.

Нэш покивал. Потом усмехнулся.

— Ну, в общем, похоже на правду. Я таких подробностей не знал, но разбирал бумаги и наткнулся на любопытный документ: проект указа об императорской Опеке для дитя некой Иоланты, принцессы Румонской. Там, в этом указе, много всяких полезных пряников и для самой дамы и для ее ребенка, насколько я понял, тот еще не родился, а уже милостями пожалован по самые уши…

— Завидовать нехорошо, — заметил Эшери.

— Да я недолго, полклепсидры, а потом снова стану благородным и бескорыстным, ладно?

— Темные Боги с тобой, Дик! Но скажи, как ты связал этот проект и арест Винкера?

— А просто: недавно эту даму здесь допрашивали на амулете и она призналась, что отцом ребенка может быть этот самый Винкер. Я так понимаю, указ — особая милость Императора, плата за какую-то очень особую и очень секретную службу.

— И, — поторопил Эшери.

— А дальше все просто: подписать его император не успел. Зачем Винкеру убивать императора ДО ТОГО, как указ будет подписан?

Эшери качнул золотоволосой головой, и Нэш нелогично подумал, что волосы у маршала длиннее, чем у сестры.

— Не хочешь принести мне личную вассальную клятву? — вдруг спросил он. — Я понимаю, что нарушаю этикет, и предложить должен был ты, но кто знает твою загадочную душу? Может быть, ты стесняешься?

— Об этом тоже напиши, и печать не забудь. Только, боюсь, поверить в это моих родственников не заставит даже печать, — Нэш усмехнулся, — прости, мой герцог. При других обстоятельствах я был бы горд и не искал себе лучшего сеньора.

— Но…

— Я не свободен. Клятва уже дана.

Кот окинул своего юного секретаря внимательным взглядом.

— Вашему генералу? — с ноткой ревности поинтересовался он.

— Позволь мне об этом умолчать. Скажу лишь, что это женщина.

— Вот как? — Кот шевельнул бровями, — Красивая?

— О, да! Разве они бывают другими?

— В твоем возрасте мне все женщины тоже казались волшебными, почти мифическими созданиями, — с улыбкой проговорил Эшери, — потом наступило похмелье и оно было мучительным.

— Хочешь сказать, у меня все впереди? — поинтересовался Нэш.

— Не хочу. Да и не придется. Ты сам это сказал.

Карета выкатилась на тот самый мост, где обстреляли Алету. Копыта коней звонко простучали по булыжнику, загрохотали колеса. Они выехали на улицу, вымощенную не слишком ровным камнем, и разговор сам собой прервался.

Карета ехала старыми, очень старыми улицами, где не то, что о газовых фонарях не слышали, о масляных-то не мечтали. Оставалось надеяться, что лошади хорошо видят в темноте и не завезут куда-нибудь к Темным Богам в гости, потому что возница точно ничего не видел и вообще, похоже, подремывал.

Знаменитая и жуткая Лонгери находилась в предместье Аверсума, но не так, чтобы очень далеко. Тень от ее острых шпилей после полудня падала на городские кварталы, в основном те, где селилось высшее дворянство Империи. И вот скажите, что это было сделано не специально! Ха! Попытайтесь убедить в этом кого-нибудь более наивного. Эшери в сказки о добрых Императорах не верил не то, что давно а, можно сказать, с рождения.

Да и не в кого ему было родиться верующим. Отец — военный, боевой генерал из тех, кто и к Темным Богам в поиск сходит, и с самим Великим Змеем побратается, а вот пафосным Святым Древним разве что отсалютует, да и то в только в Храме.

Мать… ну с ней вообще все понятно. Леди Арнелия "леди" стала лишь в браке, да и то, не смотря на высокое положение и военные победы сына до сих пор не была принята в некоторых особо "старых" домах. Арнели была жрицей Змея, и, ладно бы в храме — это местная аристократия как-нибудь смогла бы проглотить. Хотя и морщилась бы, да… Но — нет, папа Эшери умудрился встретить и полюбить "жрицу без храма", а, проще говоря, бродяжку, которая собирала подаяние именем Змея. Ну и танцевала на улице, как без этого.