Ванька-ротный

— В таком случае пишите приказ по полку на разведку. Чтобы потом не было никаких |упреков,| разговоров. Я, мол, тебе так сказал, а ты наоборот всё сделал. А на счет преследования противника я вас что-то не пойму. Моё дело — разведка, а в наступление должны стрелковые роты идти. Послушать вас, для чего |тогда| стрелки-солдаты нужны, если за них деревни и высоты штурмовать и |брать| будут разведчики. Крика и ора я вашего не боюсь |и терпеть не буду|. Я сам орать умею. |Так что на будущее без крика прошу говорить, а то я ведь могу и вас послать куда следует.| Можете не орать. И на будущее учтите. А то ведь я могу вас послать куда следует.

Часа за полтора, не торопясь, мы с ребятами прошли лес и осмотрели опушку. Выставили часового и установили очередь, кто за кем дежурит.

Я решил дать выспаться всем до утра. Нельзя без сна и отдыха непрерывно вести разведку. Стрелковые роты без нашей предварительной разведки |нами леса| сюда не пойдут. Хотя Бридихин мог вместе с нами сюда послать одну стрелковую роту. Но он чего-то |боялся| медлит. Северная опушка леса, когда мы выходили на неё, была безмолвна и недвижима. Деревья и кусты покрыты пушистым толстым слоем чистого |, нетронутого| снега. Только на |побуревшей| дороге, в наезженной колее |и следах от немецких сапог|, в наезженной колее видно было следы немецких зимних повозок. А кругом все |было| ослепительно бело и удивительно чисто |, неприкосновенно|. Ни звука, ни шороха, ни полета пули с той стороны. Ни одной старой и свежей воронки от наших снарядов, ни одного упавшего сучка, и |задетого осколком при в взрыве| надломленной ветки, перебитой осколком. Куда же били наши артиллеристы? Зачем они пудрили нам мозги, что им на день не достает по десятку снарядов |на расход|. Врут как всегда. Стоят, не стреляют. Никаких тебе потерь ни в лошадях, ни в людях. Пройдя метров двести по опушке леса в сторону и осмотрев всё кругом, мы никаких следов на снегу не нашли, вернулись к дороге и стали устраиваться на отдых.

— Зайди в лес поглубже, наруби лапника для подстилки! — сказал я Сергею. — И вы тоже! — посмотрел я в сторону ребят.

Выбрав сугроб за пушистой елью, я обтоптал ногами снег |из расчета на двоих|. Сергей набросал лапника и мы устроились в мягком, пахучем |свежей елью| углублении. Сергей натянул поверх |нас| шершавое одеяло. Я хотел что-то сказать, но слова не получились. Засыпая, я |просто что-то| что-то пробормотал. Сколько я спал — трудно сказать. Когда я открыл глаза, небо уже светлело. Меня никто не будил и за рукав никто не тянул. Сергей тихо посапывал, лежа рядом под одеялом. Я вылез из-под одеяла, прикрыл Сергея и перешагнул через |край| сугроба.

Огляделся вокруг и вышел |из-за ельника| на дорогу. Кругом было по-прежнему тихо. Часовой, услышав поскрипывание моих шагов, повернулся в мою сторону и |подошел ко мне| пошел мне на встречу. Мы стояли на дороге. Я хотел спросить его, что там видно и слышно у немцев, но в это время почувствовал спиной, что кто-то |в лесу| движется в нашу сторону по дороге из глубины леса |по лесной дороге|. Обернувшись, я увидел как от поворота дороги отделились темные фигуры солдат. Они были без маскхалатов и двигались в нашу сторону нестройной толпой. Издалека их не разберешь, наши они или немцы. Со сна глаза |у меня| как в тумане. Смотришь вперед, трешь их кулаком и кроме неясных очертаний фигур ничего не видишь. Я особенно не беспокоюсь. Они не видят нас. Мы можем в любой момент отойти в глубину леса и встретить их автоматным огнем. Я поднимаю руку, для всех это команда — внимание! Ребята по два, по одному становятся за |деревьями| стволами и бесшумно взводят затворы автоматов. Но вот фигуры вываливают на дорогу из-за поворота и вижу, это наши славяне идут. |Они ходят обычно как стадо баранов|. Если бы это были немцы, они бы шли осторожно, оглядываясь по сторонам. А эти идут никуда не смотрят, бредут |как-то| сами собой. За мной прислали связного. Командир полка вызывает меня к себе.

— Тебе нужно было на деревню Уруб идти, а ты просидел целую ночь на опушке!

— Я не сидел!

— Чем ты занимался?

— Лежал и спал в снегу! Я не кобыла, спать стоя не умею! Вы каждую ночь спите. А я уже трое суток не сплю. И разница есть. Вы в блиндаже, а я на снегу. Короче! Куда я должен сейчас идти?

— Пойдешь со мной на опушку леса. Я сейчас туда собираюсь идти. Придем на опушку, там оглядимся, решим и посмотрим.

Проспав на снегу я не выспался, не чувствовал бодрости и ясности в |уме| голове! Я был по-прежнему, так сказать, в полусонном, полусознательном состоянии.