Варадеро не будет

Молодой индеец заметил, что его имя было произнесено по-русски, на языке Моторина. Да и сама речь изобиловала неизвестными в крикском языке словами. Мальчишка покраснел от гордости, но сдержался. Вежливо кивнул, посторонился, пропуская взрослых, и только тогда вынул напитанную углеродом заготовку из горна. Постучал по ней, сбивая окалину, слушая звук и отмечая ковкость и сопротивляемость ударам молота, кивнул, и сунул на закалку в горшок с ореховым маслом. По кузнице пронёсся терпкий сладковатый дух, масло зашипело, придавая железу твёрдости. Юный кузнец взрослым взглядом окинул неловко стоящего рядом охотника. Тот не знал, куда деть руки, чтобы чего-нибудь не зацепить.

Набармоку Тесу – Острый Язык, вспомнил мальчик. Охотник из рода вождя. Год назад, когда они виделись последний раз, этот умудрённый мужчина, муж двух жён и отец троих детей, вёл себя совсем иначе. Тогда в роли учителя выступал он, обучая юного маскоги бить перелётную птицу. Теперь же роли поменялись. И Марату следовало показать себя внимательным и терпеливым учителем.

– Бери большой молот, Острый Язык, – сказал юный кузнец, старательно вспоминая наставления Моторина. – Я буду показывать своим молотком, куда и как бить, а основной удар наносишь уже ты.

Из кузни вышли, когда на небе уже высыпали звёзды.

– Если шаман решит меня побить, как Бегучего и Прыгучего, я не шевельну в ответ рукой, – печально проговорил Острый Язык. – Сам виноват, вместо того, чтобы добыть мяса к столу, я весь день махал молотом.

– Не волнуйся, Набармоку, – успокоил его юный учитель. – Паша что-нибудь придумает. Уверен, Антон уже наловил рыбы, а может быть и сам Моторин сходил в лес. Он же знает, что мы занимались делом, а не валяли дурака.

Речь прозвучала более, чем наполовину на русском. Марат решил, что раз уж охотники взялись изучать кузнечное дело, то и язык производства им знать тоже следует. Сам он уже думал именно на языке учителя. Теперь, чтобы сказать что-то на родном крикском, подростку приходилось строить фразу по-русски и переводить.

– Нам машут, – поддержал молодого кузнеца второй охотник. Говорил он с ужасным акцентом, но старательно. – вижу стол, обед, Моторин, молодая жена.

Паша встретил запоздавших с широкой улыбкой. Видя готовность к оправданиям на лице ученика, он просто спросил:

– Ну как? Уже получается?

Вместо ответа Марат достал бесформенную железку с ладонь размером и протянул её учителю.

– Потом это будет наконечник копья, если вся не сгорит, – скромно ответил он.

Моторин внимательно осмотрел изделие, отмечая следы от неуверенных ударов молота, неровные, рваные углы, забитую в слой железа окалину. Никому не дано стать кузнецом с первого удара. Но охотники пытаются, а это главное.

– Идите за стол, – с улыбкой позвал он. – Я там тушёнки с макаронами наготовил.

– Тушёнка! – совсем по-детски обрадовался Марат любимому блюду, и чуть не побежал впереди всех. Потом оглянулся на двух взрослых, уважаемых охотников, для которых он теперь стал учителем, и шагнул, как и подобает – не спеша и с достоинством.

Поесть не успели. Только Таня разложила еду по тарелкам, как в стол вонзилась необычная стрела. Толщиной примерно в палец и длиной в руку, она была расписана жёлтыми и чёрными узорами, а перед оперением привязана лента из тонких полосок кожи четырёх цветов – чёрного, белого, жёлтого и коричневого.

– Ироку, – проворчал Острый Язык. – Их цвета.

Будто в ответ на его слова из леса появились десять по пояс голых индейцев. Головы всех были выбриты с боков, у кого только виски и над ушами, а у кого почти до макушки. Но у каждого торчал смазанный жиром до твёрдого состояния волосяной гребень. Тела пришельцев были раскрашены в те самые четыре цвета, составляющие затейливый и агрессивный узор. Шедший впереди нёс на голове громоздкий убор не меньше, чем из десятка разноцветных перьев. В отличие от маскоги его символы доблести торчали вверх и были выкрашены в красный цвет.

– Ночная Рысь из племени Ироку, – пояснил всем охотник.

– Не стоит называть гадюками тех, кого больше, – громко ответил Острому Языку пришелец. – Это может стоить тебе жизни. Если ты не знаешь, мы называем себя «ходинонсони» – людьми длинного дома, и на первый раз я прощаю тебе твою ошибку, охотник. Но в следующий раз…

Предводитель замолчал на полуслове и через секунду в стол впилась ещё одна стрела. К сожалению, Паша не смог вычислить, где сидит лучник. От выстрела не колыхнулась ни одна ветка, так что оставалось только приблизительно прикинуть расположение по направлению полёта стрел.

Моторин нехотя поднялся и неприязненно посмотрел на незваного гостя.

– Друзья не приходят в гости ночью, – сказал он на крикском и обвёл рукой темное небо. – Чего тебе надо?

Ирокез без спроса присел за стол, взял помидорину и смачно откусил. Прожевал, и, глядя прямо в глаза путешественнику, проговорил:

– Луну назад к нашему берегу пристал странный плот. Наши наблюдатели заметили его рано утром и притянули к берегу верёвкой.