Варадеро не будет

Охотник вполголоса рассмеялся. Он явно не хотел беспокоить необычного, да и крупного к тому же, покупателя. Затем с улыбкой глянул на Моторина и пояснил:

– Это обряд племени сиу. Называется «на́хуа». Его всегда проводят перед каким-то важным делом. Мужчина старается понять, правильное ли он принял решение, к добру оно приведёт или наоборот. Сам видишь.

Будто иллюстрируя его слова, покупатель поднялся, отряхнул свои кожаные штаны и с довольным видом подошёл к Паше.

– Что ты хочешь за всё, что я выбрал? – спросил он.

Путешественник посмотрел на кучу кукурузных початков и картофельных клубней, на выделанные кожи и мохнатые шкуры, и понял, что домой они всё это рискуют не довести. Ну, или всем, кроме водителя, придётся идти пешком. Паша махнул рукой сиу, призывая идти за ним.

Емеля подтянулся, глядя, что к нему подошёл незнакомый солидный мужчина. Он так и не привык к покупателям, воспринимая каждого почти как контролёра. Моторин махнул ему рукой, показывая, что справится сам. Мальчик с облегчением отодвинулся.

– Посмотри на эти камни. Потрогай их, чтобы понять, какие они на ощупь. Можешь даже попробовать на язык, некоторые из них кислые, некоторые горькие, а некоторые просто как камни. Они встречаются в разных местах, и они нам нужны. Именно их них мы делаем тот товар, что должен пойти тебе на пользу.

Покупатель внимательно осмотрел предложенные минералы, а кое-что действительно попробовал на язык. Потом отложил в сторону хальконтит, аргентит, и кварцит. Потом повертел в руке золотой самородок и добавил к выбранному.

– Вокруг нашего стойбища встречаются такие камни. Но я живу далеко отсюда, через пустые земли. Пока я дойду до дома, пока соберу требуемое количество, пока доставлю их сюда, пройдёт две луны. Ярмарка кончится. Я не хочу заставлять тебя ждать так долго. Если тебя это устроит, я привезу камни туда, куда ты скажешь. А чтобы ты не сомневался в моих словах, я могу оставить у тебя свою дочь. И даже потом не буду спрашивать, как ей жилось у столь уважаемого человека.

А глаза хитрые-хитрые, подумал Моторин. Понятно же, что породниться с «великим шаманом» хотят все. А идея хороша, только её следует чуть поправить.

– Как тебя зовут, друг мой?

Индеец гордо выпрямил спину, расправил плечи, и громко представился:

– Я Рыжий Бобёр из племени сиу.

На бобра он совершенно не походил. Тем более, на рыжего. С тёмной, почти индийской кожей, густыми бровями, и длинными волосами, свёрнутыми в две необычные косы – просто сложенные пополам толстые пряди, перевязанные кожаными ленточками. Подобные причёски Моторин в молодости встречал на дальнем востоке среди удэгейцев. Но спорить по этому поводу не стал, лишь медленно склонил голову в знак того, что понял.

– Я – Павел Моторин, – представился он в ответ. – Мы все, – тут Паша обвёл рукой весь свой торговый ряд, – живём в предгорьях, в самом начале реки Теннеси.

– Вы маскоги? – удивлённо спросил Бобёр.

– Мы русские, – послышалось из-за спины, и Паша оглянулся.

За ним, важно выставив вперёд правую ногу, стоял Антон. Мальчик покраснел, но смотрел гордо и независимо. Моторин ласково потрепал его по шевелюре.

– Я знаю русских, – неожиданно возразил сиу. – Они похожи на тебя, – жест в сторону путешественника, – но уж никак не на тебя.

Теперь Антон смутился окончательно, и Моторин решил помочь мальчику.

– Я принял его в род. А где ты видел русских?

– Там, – Бобёр махнул на запад. – Когда был жив отец моего отца, в предгорьях южных гор стоял деревянный вигвам, в котором жили бородатые русские. Только сейчас их там нет. Как они кочуют с такой тяжестью, я не знаю, а спросить уже не у кого, они с тех пор ни разу не появлялись. Но теперь-то я вижу.

Он с удовлетворением указал на электровоз, точнее, на его колёса.

– С такой повозкой можно брёвна возить.

Моторин только усмехнулся.

– Рыжий Бобёр, я не хотел бы забирать у тебя дочь, отраду любому отцу, даже на время. Скажи, есть ли у тебя в роду мальчики лет девяти или десяти?

– Двое. И я тебя предупреждаю, что это ужасные шалопаи. Они не признают авторитетов и всё норовят сделать по-своему.

– Ничего. Я возьму их к себе. Глядишь, и они научатся чему-нибудь.

– Тогда бери всех троих. Моего сына тоже. А когда в горах на деревья вернётся листва, я приду к вам на реку и принесу обмен за товар.

За два дня распродали почти всё, и Марат ковал уже на заказ, что очень задерживало покупателей. Они полдня переминались с ноги на ногу, успевая обсудить с Моториным и прошлогодний урожай, и семейные проблемы, и многое другое. Паша даже попытался внедрить в среду индейцев анекдоты, но юмор первой половины двадцать первого века в России сильно отличался от юмора конца шестнадцатого века в Америке. Если кто-то и улыбался рассказанным историям, то только из вежливости.