Варадеро не будет

Процессия, во главе с толстяком, вальяжно, с видом хозяев всей земли, заходила в вигвамы, о чём-то беседовала с торговцами. Однако, ничего не покупала и не продавала. Причём, как отметил Моторин, если в первых вигвамах они задерживались минут на десять, то уже после шестого диалог с продавцом сократился до нескольких брошенных ему фраз и короткого ответа. Скорость процессии при этом существенно увеличилась.

Стало ясно, что и торговому ряду моторинцев не миновать подобного визита. Паша спустился на землю и оглядел свои прилавки. Да… Порадовать важных гостей-то и нечем. Распродано всё подчистую. И за оставшиеся… сколько там? Час? Полтора? Даже опытный Марат ничего толкового сковать не успеет. Если только Таня со своими новобранками что-нибудь симпатичное сошьют.

Пока главный пузан путешествовал по торговым рядам, на отшибе, метрах в ста от всех, как-то незаметно возникли три высоких, раза в два выше обычных, вигвама. Кроме размера, они отличались непривычной раскраской – в поперечную полосочку. Причём, цвета те же, что и на щитах воинов – красный, жёлтый, зелёный, чёрный. Сразу становилось ясно, из каких исторических анналов взял расцветку шапки Боб Марли.

Моторин не спеша переоделся в свежую рубашку, как мог почистил штаны и натянул на ноги новые мокасины. За это время Паша привык к подобной обуви, а идея подшивать снизу толстую бизонью кожу в качестве подошвы превращала простецкие индейские тапочки во вполне сносные туфли. Путешественник оглядел себя и остался доволен. В таком виде можно и перед важным незнакомцем предстать.

Моторин не угадал, никакого часа, а тем более, полутора у него не было. Заглянув ещё в пару лавочек, процессия во главе с перьеносцем, направилась прямо к ним. Воины, грамотно перестроившись, встали перед ними полукругом, после чего, безошибочно угадав в нём главного, к путешественнику подкатился пузан. Он долго и важно рассматривал гостя из будущего, Паше даже вспомнились обязательные маринования вызванного «на ковёр» к командиру перед разговором. Наконец, видимо, сочтя паузу достаточной, носатый протянул Моторину бумажный рубль его же производства.

– Это твоё? – спросил он на крикском.

Говорил он, тщательно произнося все звуки, что подразумевало не самое лучшее владение языком, поэтому Паша решил отвечать кратко и чётко, по-военному.

– Да, – ответил он и для убедительности кивнул.

– Они, – толстяк махнул куда-то в сторону, – говорят, что если дать тебе эту бумагу, – слово «бумага» прозвучало по-русски, – то взамен я получу железный топор.

– Всё верно.

– Я хочу видеть этот топор.

Моторин несколько оторопел. Весь товар распродали ещё вчера, и сегодня, зная о празднике окончания ярмарки, Марат даже не растапливал горн. Да и запасов стали больше не было. Но от пришельца веяло такой важностью, что ударить в грязь лицом Паша посчитал невозможным. Поэтому он забрался в полуразобранный вагон и вынес инструмент, который они взяли с собой в дорогу.

Это был отличный стальной топор с лезвием, длиной в ладонь и метровым берёзовым топорищем, отполированный до блеска. Марат сделал его ещё месяц назад, по описанию Моторина.

Путешественник подкинул топор, поймал его за рукоятку, повертел перед собой, и протянул носатому. Тот неотрывно следил за каждым Пашиным движением и было видно, каким вожделением горят его глаза.

– Я забираю, – безапелляционно произнёс он. – Это ты сделал?

Вопрос был задан как бы между прочим, но Моторин кивнул на кузницу. Перед не имеющим двери проёмом, важно засунув руки под плотный кожаный передник, с улыбкой стоял Марат. Чуть за его плечом улыбался Антон, в таком же фартуке.

– Вон мои мастера. Их работа.

Толстяк внимательно посмотрел на мальчишек, затем обвёл взглядом стайку девчонок, которые стояли, столпившись вокруг Тани, как цыплята вокруг клуши. Девушка даже не рискнула подойти к мужу, то ли убоявшись важного гостя, то ли опасаясь растерять по пути подопечных.

– Эти тоже твои, – утвердительно кивнул толстяк в их сторону. При его толщине голова покоилась прямо на плечах, в обрамлении разноцветных перьев, поэтому кивок обозначал только гигантский нос. Он снова повертел топор перед глазами.

– Делай ещё. Мои писцы нарисуют пару рук полных рук таких рублей и летом к вам придёт человек за товаром.

Носатый кивнул, и от стайки штабистов тут же отделился один, сделал пару шагов и почтительно замер в метре от начальника. В руке у адъютанта уже было требуемое – глиняная чернильница размером с детский кулачок и тоненькая кисточка. Толстяк не глядя протянул руку, привычным жестом ухватил писчие принадлежности, и прямо на рубле нарисовал десять тоненьких одинаковых вертикальных чёрточек.