Варадеро не будет

Моторин сначала непонимающе смотрел на это действие, и лишь через несколько секунд сообразил. У индейцев мезо Америки была пятеричная система счисления. Точка означала единицу, линия – пятерку. То есть сейчас этот пузан написал на купюре «пятьдесят рублей». Фальшивомонетчик, блин… Он ловким движением вырвал у собеседника из рук топор. По рядам воинов прошла волна движения, они выставили вперёд копья, щиты были готовы прикрыть начальника при первой опасности. Моторин с усмешкой оглядел строй.

– Ты зря испортил купюру, – пояснил он. – Теперь по ней не получить топора. Да и сама по себе она не имеет ценности. Вон, смотри, – он махнул в сторону нагруженных вагонов. – Люди принесли на обмен нужные мне материалы и сырьё, поэтому получили взамен знак, что их товар я получил. Принесут знак, я дам им мой товар.

Носатый, недовольно сопя, долго и угрюмо разглядывал вагоны, затем спросил:

– Зачем на твоих телегах внизу эти круглые штуки?

– Это колёса, – с удовольствием просветил его Моторин. – Попроси любого своего воина толкнуть её.

– Легче тянуть за собой, не надо много рабов, – с удовольствием резюмировал гость, глядя, как один из мечников легко раскачал вагон. Толстяк с довольной улыбкой повернулся к Паше.

– Это тоже сделал твой мастер?

Тот кивнул.

– Я хочу с ним поговорить.

– Пожалуйста, – Моторин указал рукой на мгновенно смутившихся ребят.

Процессия церемонно, тщательно соблюдая субординацию, переместилась к кузне. Паша внимательно следил за диалогом, поэтому не заметил тихо подошедшего к нему сзади старика. Это был один из курильщиков, тех самых, что с открытия ярмарки не вынимали трубки изо рта. Он дымил и сейчас, и даже говорить начал, сжимая мундштук жёлтыми зубами.

– Каждый год Тика-Тика-Каравачи привозили на продажу железные топоры, – невнятно прошепелявил старик. – Не такие хорошие, как у тебя, и гораздо дороже. В этот раз ты сломал им торговлю.

Индеец показал рукой на свой пояс, где под кожаным ремнём торчал классический, известный по фильмам томагавк. Моторин просительно протянул руку, и старик вложил в неё тонкое, как у молотка, топорище. Топорик был маленький, лёгкий, железо плохо очищенное, без легирующих добавок, кое-где даже с кавернами. Лезвие оказалось изрядно сточенным, а обух имел заваренную в кузнечном горне трещину. Паша бы за такое изделие Марата не похвалил, да и сам мальчик не допустил бы подобного брака. Железо, из которого был отлит, именно отлит, а не выкован, инструмент, у них шло на производство стали. Он с кривой улыбкой вернул индейцу томагавк.

– Забери себе, – ответил старик. – Сыновья уже купили мне топор у твоего мальчика. – Он, смеясь, достал из-за пазухи тряпицу, развернул её и показал Моторину мятый рубль. – А летом я приду к вам в стойбище и куплю ещё, для брата. Давно хотел сходить к северным горам.

Старик махнул рукой, то ли прощаясь, то ли отмахиваясь от низкосортного инструмента, и через секунду пропал. Моторин огляделся. Вокруг торгового поезда стояла внушительная толпа вроде бы случайных покупателей. Люди будто шли по своим делам, но увидели что-то интересное и остановились поглазеть. Вот только такого количества любопытствующих не было даже в самые горячие торговые деньки.

– Продай мне своего мастера, – послышалось за спиной.

Моторин обернулся. Толстяк уже стоял рядом, всё так же в окружении воинов. Но сейчас мечники, все до единого, направили каменные лезвия на Пашу, да и копейщики смотрели недобро. Они походили на охотничьих собак, что ждут лишь команды, чтобы броситься рвать зверя. Ну, я вам не олень какой-нибудь, подумал путешественник. На самострел на его плече уже давно никто не обращал внимания.

– Ты продаёшь своих детей? – вопросом на вопрос ответил Моторин. – Марат и Антон мне как сыновья. И они свободные люди.

– Свободные? – с удивлением переспросил пузан.

Паша кивнул.

– То есть, если они захотят уйти, ты не будешь их задерживать?

– И не подумаю.

Носатый отстранённо закивал в ответ, и медленным, задумчивым шагом двинулся прочь. Вся свита тронулась следом, тщательно соблюдая положенную в иерархии дистанцию.

Глава 19 Киднеппинг

На площади играли в мяч. По краям были вкопаны два трёхметровых столба, увенчанные кольцами, наподобие баскетбольных, только укреплёнными боком. Десяток абсолютно голых индейцев, отчаянно страйкуя друг друга, пытались загнать туда небольшой, вполовину привычного Моторину размера, мяч. Судя по всему, руками снаряд трогать не разрешалось. Игра была жёсткой, даже безжалостной. Каждый из необычных футболистов, или баскетболистов, козырял разбитым носом или губой, синяки у обеих команд, похоже, являлись профессиональным отличием, а двое заметно хромали, приволакивая правые ноги.

Мяч то и дело улетал к зрителям, которые столпились по периметру и подбадривали игроков энергичными выкриками.

– Паша, смотри! – Антон указал на летящий над игровой площадкой мяч.