Варадеро не будет

А это уже Таня, жена. Подумать только, он женат. Да и на ком, на индианке. Наконец, воспоминания в голове заняли своё место, а через некоторое время удалось даже открыть правый глаз и тут же увидеть перед лицом исходящую паром керамическую миску. И деревянную ложку, которую, вытирая второй рукой слёзы, протягивала ему Таня.

После еды стало гораздо легче. Правое плечо оказалось туго перетянуто повязкой, левая нога тоже, но в остальном тело даже начало потихоньку слушаться. Как выяснилось, он действительно ехал на локомотиве, причём уже не первый день. Вокруг поезда легким охотничьим бегом двигались мужчины племени маскоги, от них почти не отставали женщины, а на вагонах, стараясь не потревожить наваленный как попало товар, сидели дети.

Как только Моторин отложил миску, к его плечу тут же подсел Антон. Видно было, что мальчика чуть ли не распирает от желания поделиться информацией. Буквально за пару минут он рассказал, как группа принесла Пашу на ярмарочный холм и с ужасом увидела, что там ничего и никого нет. Как Скунс уверенно повёл всех по глубокой колее. Оказывается, племя маскоги не просто шло, они ещё и толкали локомотив с вагонами.

– Паша, представляешь, – еле сдерживая улыбку, рассказывал младший, – они его даже с тормоза не сняли. Так и скребли гусеницами по земле, как волокушу.

Потом уже, когда еле живого предводителя уложили на срочно освобождённое место и Марат с Антоном взяли управление транспортом на себя, скорость передвижения существенно возросла.

– А… – говорить было тяжело, но Моторин должен был спросить. – А что с Седым Хвостом?

– А всё, – мальчишка задорно развёл руками. – Теперь вождь его брат, Сидячий Бизон.

– Ты не прав, мальчик, – произнёс знакомый чуть хриплый голос где-то за плечом Моторина. – Теперь вождь твой брат.

Он сделал ударение на слове «твой», секунду помолчал и продолжил:

– Все люди маскоги хотят, чтобы ими управлял Паша Моторин. Конечно, когда поправится.

– А куда мы вообще идём? – задал он главный вопрос.

Уже давно караван двигался по ровной, чуть разбавленной невысокими холмами местности, вблизи довольно широкой реки. Паша долго всматривался, и пришёл к выводу, что, во-первых, для Миссиссипи речка узковата, во-вторых, судя по солнцу, они свернули гораздо западнее Теннесси.

– В Векепуэско.

Моторин, не глядя, почувствовал, как пожал плечами Сидячий Бизон. Во всяком случае, название индеец произнёс как что-то само собой разумеющееся. Да и для Паши, который уже хорошо овладел крикским языком, оно значило что-то вроде «дом, где живут» или «дом, где сидят». У кочевого племени эти два глагола не различались по значению. Поэтому, подумав, путешественник только кивнул.

На следующий день Моторин чувствовал себя уже почти здоровым, только не мог пользоваться правой рукой и левой ногой, так что приходилось ехать, сидя на локомотиве бесполезным грузом, даже порулить не удавалось. Зато из разговоров с Маратом, Антоном, и Сидячим, путешественник выяснил, что этот маршрут является обычной тропой весенней миграции племени. Маскоги много лет после зимнего солнцестояния выдвигаются на север и всегда ходят одним путём. Вот и сейчас, не имея других указаний, временно исполняющий обязанности вождя повёл людей привычной дорогой. Паша, помня, что миграция идёт мимо опустевшего сейчас посёлка Моторино, решил ничего не предпринимать. Тем более, и ходить, и двигать рукой было всё-таки больно.

Так и валялся целыми днями, глядя на проплывающие мимо вершины деревьев, слушая досужие разговоры и поминутно трогая плечо – не схватились ли кости ключицы. А на шестой вечер на них напали.

В пути племя не утруждало себя ежедневной установкой шатров, типи собирали примерно раз шесть-семь дней, чтобы постираться, починить утварь, и вообще переделать необходимые дела. Тогда караван останавливался на берегу какого-нибудь ручья или речки, мужчины разбегались на добычу, женщины занимались хозяйством. А на следующий день коптили добытое мясо, обеспечивая себя таким образом питанием на всю следующую неделю. Промежуточные остановки не представляли из себя ничего особенного – племя располагалось на любой достаточно обширной поляне, на кострах готовили неприхотливый ужин, спали кто на подстеленной шкуре, а кто и просто на земле. Некоторые, особо привередливые, имели для подобных ночёвок специально сшитые спальные мешки из бизоньей шкуры, незамысловато смётанные мехом внутрь.

Когда вода в котелках на широкой поляне почти одновременно забулькала, из чащи вышли пять крепких воинов, вооружённых копьями и топорами, и направились прямиком к Моторину. Паша от неожиданности даже оторопел. Он-то считал, что Сидячий Бизон позаботился о периметре, расставил караульных, а оказалось, что их летний лагерь открыт для посещений посторонними. Путешественник недоуменно глянул на временного вождя.

– Это люди айова, – пожал тот в ответ плечами. – Но раньше они сюда не добирались. Их земли далеко на севере.

– Ты правильно говоришь, – гулким басом подтвердил самый здоровенный.