Варяги и Русь

   — Прости, несравненный, это я! — выступил вперёд дрожавший от страха купец.

   — Ты?

Василий Македонянин устремил на него свой долгий, испытующий взгляд.

   — Ты достоин смерти! — наконец, после молчания, проговорил он.

   — Прости, прости, могущественнейший! — залепетал купец, — в чём повинен я?

   — Грошовые собственные выгоды ты предпочёл благу Византии, твоей родины, — сказал Василий. — Император знает всё. Он разгневан. Разве мог он думать, что среди византийцев найдутся подобные негодяи. Вы сейчас же будете казнены. Эй, стража!

Македонянин громко захлопал в ладоши, призывая стражу.

В дверях появилось несколько наёмников-норманнов, обнаживших мечи и готовых исполнить все приказания своего властелина.

Купцы, обвиняя друг друга, кинулись на колени, умоляя о пощаде.

   — Хорошо, — произнёс Василий, — может быть, мне и удастся умолить за вас великого Порфирогенета. Но вы должны исправить свою вину.

   — Мы сделаем всё, всё, уверяем тебя, всё, что только можем...

   — Не сомневаюсь! Рассказывайте всё, что вам известно!

   — О чём, могущественный?

   — Вы ещё спрашиваете? Что делается на Днепре? Да не утаивайте и не болтайте лишнего, иначе вам придётся плохо!

   — Что ты хочешь знать, великий?

   — Император знает, что вы вернулись из стран славянских, а там затевается набег в пределы Византии. Вот вы и должны рассказать об этом. Правда ли, что киевские князья Аскольд и Дир, бывшие до сих пор нашими друзьями, хотят идти на нас войной?

   — Да, великий!

   — И вы это знаете верно?

   — Мы сами были на том пиру, когда варяги потребовали похода.

   — И что же князья?

   — Они, великий, как ты знаешь, имеют самые миролюбивые намерения. Они против войны, но их только двое, а варягов много; к варягам примкнули и славяне...

Лаврентий Валлос от имени всех остальных передал Василию всё, что было известно по поводу затеваемого киевскими варягами набега. Они в рассказе Валлоса чуть не силой заставляли своих миролюбивых князей предпринять этот набег...

   — Но каковы эти князья по своему характеру? — спросил Василий Македонянин, выслушав рассказ купца.

   — Аскольд и Дир очень кротки, и войне они предпочитают пиры и охоты.

   — А другие славяне, что они? Ведь варяги — это пришельцы на Днепре.

   — Сами по себе днепровские славяне, в особенности те, которые называют себя полянами, народ миролюбивый...

   — Значит, они разделяют мнение этих князей — Аскольда и Дира?

   — Если бы все в Киеве были в этом подобны им!

   — Вместе с князьями на Днепр пришла буйная норманнская дружина. Эти люди совсем другого характера, чем обитатели Днепра. Они жаждут крови и грабежа, они спят и во сне видят одни набеги, куда и на кого — это им всё равно. Вот эта-то дружина, как мы передавали тебе, великолепный, недовольна своими князьями, упрекает их в трусости и требует немедленного похода.

   — И что же? Поход уже решён?

   — Пока нет.

   — Что же останавливает от набега этих дерзких варваров?

   — Искреннее миролюбие их князей, как ты, великий, уже слышал.

   — Тогда, может быть, всё ещё обойдётся?

   — Вряд ли. Аскольд миролюбив, Дир тоже, но они не рискнут идти одни против всех, а славянские старейшины, в особенности те, что находятся в Киеве, готовы следовать за норманнами. За собой они поведут и свои племена.

Василий задумался.

Он видел, что эти дрожащие от ужаса люди говорят правду.

   — Скажите, — прервал молчание Македонянин, — вы бывали запросто у этих киевских князей?

   — Да, в их палатах быть очень просто. Каждый имеет доступ к ним. Они выходят, беседуют со всеми, кто бы ни обращался к ним со своим делом, даже самым ничтожным.

   — Это хорошо... Но пользуются ли они влиянием на свои дружины?

   — О чём ты спрашиваешь, несравнимый?

   — Я хочу знать, что было бы без них в Киеве?

   — Трудно сказать. Вернее всего, пошли бы раздоры.

Больше Василий не стал расспрашивать. Он отдал начальнику стражи приказ держать под строгим присмотром купцов, а сам возвратился к Вардасу.

VI

Вардас с нетерпением ожидал возвращения Василия.

Старый политик, много лет правивший огромным государством, ясно видел, какая серьёзная опасность надвигается на Византию.

Этот человек, несмотря на свою безусловную талантливость, несмотря на огромный ум, был сыном своего века, коварным и вероломным.

Пока Василий разговаривал с купцами, у Вардаса составился уже определённый план действий, план ужасный по своему вероломству, но по мнению старого интригана вполне верный для того, чтобы оградить Византию от нападения варяго-россов.

   — Что говорят купцы? — спросил он у Василия, когда тот вернулся в его покои.

   — Они подтвердили то, что тебе уже известно, всемудрый.

   — Итак, гроза надвигается.

   — Да!

   — И ты не придумал, что могло бы отвратить её?

   — Увы, мудрейший... но я надеюсь, что твоя опытность, ум указали тебе средство...